[battle-of-Britain]

Название: Страшней врага
Автор: Команда ОФ
Бета: Команда ОФ
Тип: джен
Рейтинг: PG
Персонажи: Данг Флетчер и другие
Жанр: общий
Размер: мини (около 30 тысяч знаков с пробелами)
Дисклеймер: Канон принадлежит Джоан Роулинг
Саммари: О повседневности, скуке и лишних гвоздях в гроб.
Фик написан на тему: «Плохой парень переходит на сторону Ордена и все равно остается плохим парнем».
Примечание 1: Фик написан на командный конкурс "Битва за Англию@.
Примечание 2: За этот фик нужно голосовать по критерию «Раскрытие военной темы – личное» (и еще, разумеется, за общее впечатление).

1.

Вините во всём Сириуса Блэка. Точно вам говорю. Только его. Конечно, слухи не брешут. Это Альбус Дамблдор в 1994-ом вытащил меня из порядочной передряги, и я ему был благодарен, конечно, но это вроде как не причина геройствовать. А Альбус Дамблдор не такой человек, чтобы шантажом меня в Орден заманивать, туда только по своей воле идут. И только желающие погеройствовать.

Я геройствовать не желал и отказался – и тогда, и раньше. Я ещё во время Первой войны с Тем-Кого-Нельзя-Называть в герои не рвался. Чем я занимался тогда, во время Первой войны? Да чем обычно. Добывал товарчик потихоньку, сбывал желающим. Желающие всегда были, слава Мерлину, а вот товарчик – не всегда. Потому-то всё и случилось.

Тогда я ещё со стариной Аберфортом не погрызся и в «Кабаньей голове» часто сиживал. Там всегда безопасно было, люд нужный ходил. Да и с Аберфортом было о чём поболтать. С ним, конечно, никогда не знаешь, когда он разозлится или как ещё недовольство проявит, но я ж не девица, чтоб от криков вздрагивать. Потерплю.

Это ранней осенью восемьдесят первого случилось, я хорошо помню, что тогда ранняя осень стояла. Сентябрь, всё золотистое такое, летнее тепло держится, радостное всё – то есть природа, конечно. Люди-то, как раз наоборот, всё больше бледные и перепуганные ходили, а в «Кабаньей голове» против обыкновенного ветер гулял. Я с парой знакомых ребят там встретиться хотел, но они не пришли почему-то. Один Аберфорт за стойкой торчал, стаканы грязной тряпкой тёр, хотя я точно знаю, что с бабской магией он здорово управляется и все эти стаканы одним взмахом палочки блестеть заставил бы.

– Что, Эйб, – сказал я ему, – негусто у тебя сегодня.

Он молчал и только тряпкой о стекло скрипел.

– Да у меня тоже негусто, – продолжил я беседу. – Товар плохой пошёл. На Ноктюрн-элли одни бродяги, магазины закрыты.

Тряпка скрипеть перестала. Аберфорт заинтересовался.

– Только ногти мертвецов продают стаканами, – продолжил я, – по сиклю за стакан. Когда такое было ещё? Но мне-то они на что? Я с этой магией не связываюсь.

Тряпка заскрипела снова. Видать, ногти мертвецов Аберфорту были без надобности, а если и нужны – их бесплатно сколько угодно в наши-то времена достать можно. Дверь хлопнула, как раз когда я о мертвецах думал. Я глянул – не мои ли ребята пришли, но это был кое-кто другой. Сириус Блэк. Я с ним полгода назад случайно познакомился и запомнил: кто такого не запомнит? Выглядел он, как и прочие в то время: бледный, мрачный, глаза нехорошо блестят. С виду и не скажешь, что двадцать лет всего. В глаза заглянуть – так все пятьдесят дашь.

– Эйб, – услышал я его голос, – огневиски есть?

– Есть. Только ты не платишь никогда.

– Не плачу, – подтвердил Блэк. – Тебе стакана огневиски для меня жалко? Какая погода на дворе, Аберфорт. Все должны радоваться.

Тут он заметил меня.

– Флетчер, – сказал он. – Добрый день. Не угостишь меня огневиски? У тебя-то деньги есть. У таких шакалов, как ты, всегда мелочь водится.

– Нет у меня никакой мелочи, – возмутился я. Не тому, что он меня шакалом назвал, а тому, что он высокомерно говорил со мной. С чего бы ему нос задирать?

– Хватит врать, – усмехнулся он, – давай-ка выпьем.

– Не на что мне выпивкой тебя угощать, – повторил я. – Вон, и Эйбу я говорю: товар плохой пошёл, а когда товар плохой, кто его купит? У самого уже три дня ни капли во рту не было.

– А где хороший берут? – прищурился Блэк.

Так я ему и скажу. Но отвечать что-то надо было. Я и ответил:

– В домах вроде твоего.

– В домах, – Блэк покачал головой, – вроде того, где живёт моя бывшая семейка. А хочешь, поищем там? Вдруг найдёшь хороший товар, продашь его и выпивкой меня угостишь?

Я тогда решил, что он спятил. И не очень-то ошибся, если по правде говорить, но мысли такие при себе держать лучше.

– Мне жить не надоело. Знаю я, сколько охранных заклинаний на твоём доме висит.

– Мне тоже, Флетчер, поверь. И я очень хорошо знаю, какие именно это заклинания. И как их снимать. Ты в деле?

– Если запахнет жареным, я сбегу, – предупредил я. В герои, как я уже говорил, я лезть не собирался. И ломать шею ради выгоды тоже, кстати.

– Идёт, – согласился он. – Только запомни: это дом моей бывшей семейки, а не мой. И потом с тебя выпивка.

Что меня тогда заставило согласиться, тролль разберёт. Конечно, у Блэков дома полно старинного барахла, может даже больше, чем у Малфоев, хотя тут бы я голову на отсечение давать не стал – Малфои те ещё любители реликвиями трясти. Конечно, лезть в дом к Блэкам с одним из Блэков, да ещё и с озлобленным на семейку – это полдела, считай, сделаны. Он-то точно все входы-выходы знает. Но бывает так, что дурные предчувствия сильней разумных доводов. Вот точно как сейчас. Это интуиция вроде как, а интуиции я верю – спасала не раз. Но я посмотрел на глядевшего в окно Блэка, поднялся из-за стола и махнул Аберфорту в знак прощания. Аберфорт меня не заметил, увлечённый своими грязными стаканами, но это всё равно. А потом мы с Блэком вышли из «Кабаньей головы».

– Добро пожаловать, – сказал Сириус Блэк, когда мы, хорошенько спрятавшись под дезиллюминационными чарами, аппарировали на Гримолд-плейс.

Мне нравится аппарировать. Это, кажется, единственное, что я хорошо умею делать. Щёлк – и ты уже свалил прочь от опасности, от врагов, от неприятностей, да хотя бы просто от разгневанной Арабеллы Фигг, которая грозит свернуть тебе шею за то, что ты тайком пролез в её дом, когда на улице был ливень. Промок я тогда до трусов, но зато скалка до меня не долетела.

Я и глазом моргнуть не успел, как Блэк уже перешёл улицу и стоял перед дверью дома номер 12.

– Магглы его не видят, – сообщил он. – Необходимая предосторожность, но нас она не задержит. Что ещё? Папаша сделал дом ненаносимым. Но мы и без карт знаем, где он, так что и это мимо. Окна защищены сигнальными чарами. Попытаемся разбить или открыть снаружи, не назвав пароля, – воя на всю улицу будет. На двери в подвал лабиринтные чары. Там всегда открыто, но если зайдёт чужой, потеряется навсегда. Что ещё? Отражающие заклинания такие, что дом осаду выдержать может, но мы не собираемся кидаться заклинаниями…

Я слушал внимательно, думая, что это он мне рассказывает, чтоб я каких глупостей не наделал, когда мы полезем внутрь. Но на последних его словах я понял, что говорил это всё Сириус себе. Вот поэтому я и не большой любитель с чистокровными общаться – кто разберёт, что у них в головах творится?

– Итак, Флетчер…

– Меня никто Флетчером не называет, – сказал я, – только Дангом.

– Или ворюгой, – усмехнулся Сириус. В первый раз, кажется, от его усмешки у меня мороз по коже не пошёл.

– Это реже, – засмеялся я. – Но тоже бывает. Но с кем не бывает-то? Так какой план, Блэк?

– Меня только враги называют Блэком, – сказал он. – Можешь называть меня Бродягой.

– Дурацкая кличка, Блэк, – честно сообщил я. – Какой у нас план? Залезем в окно?

– Нет. В подвал. Пароль они могли поменять, но подвал впустит любого Блэка. Там по дверному косяку заклинания кровью дедули Финеаса написаны. А кровь… – он запнулся и, помрачнев, быстро договорил: – В общем, папаша пытался изменить это, чтоб кузина сюда не лазила, но не вышло. Кровь никак не изменишь.

– Кузина?

Но он моего вопроса и не заметил будто.

– Идём, Данг, нас ждёт богатый улов.

2.

Из подвала тянуло сыростью и гнилью, словно там трупы хранили. А может, и хранили. Кто эти древние семейства разберёт? Если у них подвалы так заколдованы, что если кто туда нос сунет, то больше и не высунет, то кто-то там и остался. Зашёл, заблудился, да и помер прямо там, среди этой черноты. Он этих мыслей мне стало как-то нехорошо, захотелось даже дёру дать, сказав Блэку, что не очень-то меня его товар интересует. А Блэк это, видать, заметил:

– Что, жуть берёт? Меня тоже каждый раз. Хотел бы я знать, где старикан вычитал, как такое создать можно.

– Чёрная магия наверняка, – пробормотал я, лишь бы что-то сказать, потому что молчать на пороге этого жуткого подвала было невыносимо.

– Чёрная, – кивнул Блэк. – Идём внутрь. Пока я с тобой, там не опасно.

Я хорошо запомнил эту нашу первую вылазку. Страшно было до одури, а кому не было бы? Чернющий, пропахший гнилью подвал – и темнота как будто жрёт свет от Люмоса, мерзкий запах, сырость, гулкое эхо от стен. И смутный силуэт Блэка где-то справа. Я уже начал думать, что всё, отгулял своё Данг Флетчер, суждено ему помереть в подвале Блэков вместе с одним из Блэков. Сомнительная честь оказаться в такой могиле, прямо скажу.

– Мы должны, – отвлёк меня от загробных мыслей голос Блэка, – дойти до правой стены, там будет дверь и лестница в дом. Где же… где же… а! Данг, давай сюда.

Раздался щелчок, и я увидел тонкую вертикальную полоску света. Кажется, выдохнул я, Данг Флетчер ещё своего не отгулял.

– Скорей, – нетерпеливо подозвал меня Блэк, но скорей не получалось: хоть он и открыл дверь, в подвале-то всё рано черным-черно было. Кое-как я доковылял до него и вцепился ему в плечо, потому что меня сильно затошнило. Я не слабак и избавляться от вчерашнего завтрака не собирался, но кого угодно затошнит, когда как будто по пропасти идёшь и не видно, куда ступать.

– Эй, полегче, – пробормотал Блэк. – Коридор пустой. Нам нужно пробраться в матушкину комнату… лишь бы Кричер нас не увидел.

– Кричер?

– Эльф. Мамаша почти глухая, но он-то слышит отлично. И орёт потом громко. И побить может, – Блэк криво усмехнулся, и мне очень не понравилась его усмешка. – И я ему очень не нравлюсь.

«Отлично, – подумал я, – у них есть ненормальный домашний эльф, да и сам Блэк в недостаточно здравом уме, как мне кажется». И пока мы пробирались по коридору и поднимались по лестнице, надеясь, что ни одна ступенька не скрипнет, я соображал, наложены ли на дом антиаппарационные чары и проклинал собственную жадность и доверчивость, из-за которых потащился за Блэком.

Но нас не поймали. Тогда, признаться, я подумал, что это вроде везения или справедливости. Антиаппарационные чары я перестал клясть, когда мы остановились у двери. Со страху я даже по сторонам не глядел, но тут-то! Хотел бы я, чтоб в моём доме были такие двери. Из толстенного дуба, украшенные резьбой, да ещё и с золочёными ручками.

– Там никого нет, – прошептал Сириус, глядя в замочную скважину. – Мамаша, наверное, в гостиной сидит и Кричеру в его тряпки рыдает.

Мы зашли в комнату миссис Блэк. В спальню, между прочим. Я хоть и подворовываю, хоть и мошенник вроде как, но мне на пару мгновений стало не по себе. Среди бела дня явились в чужой – вот и Блэк от него отвернулся! – дом, зашли в комнату пожилой женщины… ох и поколотила бы меня Арабелла Фигг за такое! Хорошо, она не знает.

Комната оказалась такой, как обычно себе и представляют спальни старых перечниц. Куча хлама, много пыли, огромная кровать, уродливый комод. Вот только хлам этот принадлежал Блэкам, а значит, кое-что стоило столько, что Данг Флетчер мог бы потом полгода безбедно жить. Хотя это, конечно, только в прежние деньки. Сейчас-то попробуй покупателя найти для начала.

– Ну что ты стоишь, Данг, выбирай!

Я присмотрелся. Глаз у меня был намётанный, и я сразу понял, что было самым дорогим во всей комнате. На комоде стояли пустые флаконы из-под духов. Три. Я даже присвистнул от удивления, и вот почему. Наши ребята такие, бывало, продавали, когда умудрялись добыть. Флаконы, то есть. Они так заколдованы, что налей туда любую жидкость, она в духи и превратится, в те, которые в нём когда-то были. Таких флаконов всего около трёх сотен во всём мире, и лет им уже порядочно: какой-то гений изобрёл веке эдак в пятнадцатом, а потом гения парфюмеры угробили. Сложная история, в общем. Главное тут, что флаконы-то уцелели и почти все в Британии оказались. А теперь ещё и у меня в руках. Сейчас, конечно, война, но некоторым и война не помеха, чтоб на ерунду денежки спускать. Да и безопасно! Это не чёрная магия, за неё меня не поймают и в Азкабан не отошлют.

Я посмотрел на Блэка. Тот снова усмехнулся своей ненормальной усмешкой. Он как будто знал, на что я в этой комнате глаз положу. Хотя наргл разберёт, может и знал.

Я сгрёб флаконы с комода и рассовал по карманам.

– А теперь? В окно?

– Попробуем.

Он подошёл к окну, раздвинул шторы и легко щёлкнул по стеклу. Я ждал уже, что раздастся вой какой-нибудь или бабахнет что, но ничего не произошло.

– Отлично, – сказал Блэк, распахнув окно, – ничего не меняется. Из окон могут выпрыгивать все желающие. Идём, там внизу кусты – на них прыгать не опасно.

– Прыгать? – Тут мне сделалось не по себе. Прыгать! Этаж тут не первый, а ну разобьюсь! Я-то думал, что, может, по плющу вниз сползём. Я подошёл и глянул вниз. Кусты там в самом деле были густые. Может, и прав Блэк: шеи не переломаем. Но я колебался.

– Данг! – громко зашептал Блэк, уже сидевший на подоконнике. – Как будто ты никогда…

Договорить он не успел: дверь распахнулась, и на пороге я увидел домовика, уродливей которого ещё поискать было, хотя они вообще-то все не красавцы.

– Сириусу нельзя здесь быть, – забубнил домовик. – Нельзя Сириусу здесь быть. Сириус знает это? Он разбил сердце хозяйки. Это он тоже знает. Хозяйка…

Я перевёл взгляд на Блэка. Вы бы видели его! Он и так-то бледный, но сейчас стал как привидение какое! Да ещё замер так, словно эльф на него заклятие какое наложил.

– Вали отсюда, Кричер, – прошептал Блэк. – Или хозяйке пожалуйся. Давай, иди! Жалуйся!

– Хозяйка… – повторил Кричер. – Хозяйка…

Чувствительностью я не отличаюсь. Арабелла Фигг даже говорит, что я вроде бревна по чувствительности; особенно часто она это говорит, когда я кошаков её с дивана спихиваю, чтоб сесть туда. Но тут даже я заметил, что эльф этот будто плакать собрался: уши дрожали, нос сморщился, в глазах слёзы собрались – а глаза такого размера, что и слёз-то очень порядочно получилось. Я в их семейные дела лезть не собирался, но тут спросил:

– Что с хозяйкой?

Эльф на меня даже не посмотрел и пробубнил:

– Вонючка что-то спросил. Кричер не говорит с вонючими ворами.

– А сам-то ты, конечно, благоухаешь! – усмехнулся Блэк. – Идём, Данг, нечего тут время тратить. И он спрыгнул за окно. Эльф дёрнул ушами и жалобно всхлипнул. А через секунду я услышал треск и крик: – Данг! Поторопись!

И я прыгнул следом.

3.

На следующий день я умудрился сбыть один из флаконов, причем не абы кому, а Марчу Мейплу, парфюмеру с Диагон-элли. Парень он хороший, но медлительный до жути. Провёл я у него всё утро, думал – сдохну от вони, которая в его лавке стояла. Честное слово, против такой сладкой дряни даже гниль в блэковском подвале выигрывает. Мейпл долго носом крутил, перебирал товар, торговался, но вынужден был заплатить мне столько, сколько я просил.

– Но смотри! Узнаю, что краденый, – предупредил он меня, когда, наконец, дописал что-то в толстенную тетрадь, – покрывать тебя не буду.

– Не узнаешь, – сказал я, напустив в голос уверенности. В таких делах уверенность поважней остального будет.

На столе у Мейпла я заметил утренний «Пророк».

– Можно гляну?

– Хоть с собой забирай, – махнул он рукой. – Только про убийства и пишут.

Поесть я решил у Аберфорта, но для начала внимательно изучил газету. Хотел убедиться, что флаконов никто не хватился. Но «Пророк» ни слова об ограблении Блэков не писал. Сейчас война, и темы у них были поинтересней. Как всегда: того убили, этот пропал без вести, те скрываются от авроров. Ничего нового. Я хотел уже выбросить её и приступать к долгожданному завтраку, но тут кое-что привлекло моё внимание. Заголовок: «Мадам Блэк тяжело болеет», а дальше строчек пятнадцать про слабое здоровье миссис Блэк.

«Мамаша Сириуса? – подумал я. – Вот чего этот эльф так вчера расстроен был».

Долго об этом я, конечно, не думал. Какое мне, честно сказать, дело до этих Блэков?

Через пару дней от Мейпла пришла сова с благодарностями и уверениями, что если у меня ещё флакон-другой найдётся, то он, Мейпл, его у меня с удовольствием выкупит по уговорённой цене. Но продавать остальное я не торопился. Денег мне Мейпл заплатил достаточно, чтоб какое-то время дела вообще подзабросить. И разок угостить Сириуса Блэка выпивкой. Но для этого мне нужна была сова.

Совы, конечно, у меня не было, откуда ей у меня взяться-то? К Арабелле Фигг не обратишься – откуда у сквиба сова? У приятелей их просто не допросишься – вроде как вору у вора воровать не к лицу, но кто ж знает, верно? Не доверяют они мне, а я им в таких делах тоже не очень-то верю. То есть они-то мне по делу не верят – не место здесь рассказывать, но как-то с помощью пары чужих сов я очень неплохое дельце провернул, и отвечать потом не мне пришлось, а хозяевам сов. В конце концов, пошёл я к Аберфорту. Он меня недолюбливает, но вы мне покажите, кто ему вообще нравится!

– Эйб, мне записку послать нужно, – не стал тянуть я.

Он ничего не ответил и продолжил полировать стойку, но посмотрел вроде как внимательней.

– У тебя ж есть сова? Я пару слов черкну, пусть отнесёт, а? Эйб, я обещал.

– Кому?

– Блэку. Он помог мне кое в чём. Отблагодарить хочу.

На следующий день мы с Блэком встретились в «Кабаньей голове». Выглядел он ничуть не веселей, чем на прошлой встрече: опять бледный, снулый какой-то, только глаза блестят как от лихорадки. Я тогда ещё подумал: война войной, но как-то слишком это. Я попросил Аберфорта принести огневиски, раскурил трубку и спросил Блэка:

– Как жизнь, Блэк?

– Скучно, Флетчер, – бросил он, щурясь от дыма моей трубки.

– Скучно? – переспросил я. – Тебе-то?

– Мне.

– Ты ж вроде герой, а, Блэк? Разве героям скучно бывает?

И вот хотите – верьте, хотите – нет, но я затылком ощутил, как Аберфорт в нашу сторону уставился. Как будто я что-то важное сказал. Или как будто Блэк что-то важное мог ответить.

– Бывает. А ты, кстати, в герои не хочешь?

Я затряс головой быстрей, чем он договорил.

– Нет уж, Блэк, в герои я не хочу.

– А подзаработать?

От таких слов не отмахиваются, особенно когда не хотят через пару-тройку недель снова одни деревянные пирожки Арабеллы Фигг жевать. Пришлось переспрашивать да подробности выяснять, а Блэк только того и ждал, похоже. Очень охотно он принялся мне рассказывать, как узнал буквально накануне, как можно к Малфоям в дом пролезть так, чтоб никто не заметил.

– К Малфоям? – не поверил я. – Пытался я как-то. Лез через их забор часа три, да так до верха забора и не добрался.

Блэк заржал. Хотя с таким смехом, как у него, «залаял» больше подходит.

– Не ты первый. Мне рассказывали, как один умник сутки по забору лазил! Я знаю способ получше.

Хотите – верьте, хотите – нет, но, поговорив с Блэком немного, я согласился. Дело не в геройстве, конечно, а в прибыли. К Малфоям в дом кто угодно забраться захочет. У них, говорят, в каждом углу по ценному волшебному предмету найти можно.

4.

Блэк раздобыл где-то целых две мантии-невидимки. В той, которую он мне отдал, правда, дыра обнаружилась, латать её пришлось, но такое уж моё счастье. Мы пошатались вокруг дома Малфоев немного, вдоль того самого забора, а потом Блэк тихо свистнул, привлекая моё внимание.

– Слушай внимательно. У них сегодня приём, в доме полно народа, а потому с ограды специальную защиту сняли, но перелезать всё же не надо. Пройдём с кем-нибудь из гостей. Только учти, у них домовик не такой болван, как у нас. Стоять и пялиться на нас не станет, сразу хозяев позовёт.

– А ты бывал у них?

– Давно бывал, но расположение комнат помню хорошо.

– В гостях?

Блэк не ответил, только нахмурился, а я выспрашивать бросил.

Пристроиться к парочке расфуфыренных гостей и проскользнуть за ворота оказалось проще, чем шагать сквозь кромешную темноту в вонючем подвале, и не так страшно. Я быстро отскочил в сторону, чтоб пропустить Блэка. Через пару мгновений я почувствовал, как кто-то дергает мою мантию-невидимку. Два раза. Мы с Блэком условились, что два раза будут значить «идём».

И мы пошли к дому. Я успел разглядеть, что свет там горел только на первом этаже, что народу в доме наверняка целая толпа была, что если придётся прыгать в окно, то так легко, как у Блэков, мы не отделаемся. Но, поверите ли, вместо страха во мне проснулся азарт. Слабенький такой, но азарт. Ненадолго, правда. Когда мы уже подошли к дому и Блэк, высунувшись из мантии, попытался заглянуть в одно из окон, вдруг раздался вопль, от которого у меня чуть сердце не выскочило. Неужели охранные чары сработали? Зачем только Блэк в окно пялился?! Не мог поосторожней?..

«Аппарировать… сейчас…», – успел подумать я, но вдруг услышал сдавленный хохот Блэка.

– Данг! Ты словно… – запинаясь от смеха, прошептал он, и указал куда-то мне за спину, – дементора увидел!

Я обернулся: по аккуратному газону, переваливаясь, шёл павлин. Белый павлин. Переваливаясь, он шёл по газону. Проклятая птица! Чтоб меня кентавр затоптал, но глупей я себя в жизни не чувствовал.

– Да ты и в самом деле не смельчак, Данг, – отсмеявшись, сообщил мне Блэк.

– Помолчи, – отмахнулся я, заглядывая в окно. Впрочем, ничего я там не увидел, кроме кучки нарядных дамочек, рассевшихся на диване.

– Данг, иди за мной.

Я так и не понял, зачем мы блуждали вокруг малфоевского дома. Блэк время от времени заглядывал в те окна, которые не были зашторены, что-то там высматривал. Я кутался в мантию-невидимку и плёлся за ним, иногда поглядывая на то тут, то там мелькавшего павлина.

Наконец мы остановились. Блэк тихо стукнул в окно.

– Ты спятил? – прошептал я из-под мантии-невидимки. – Кому стучишь?

– Кузине, – ухмыльнулся Блэк. Признаться, его голова, торчащая из мантии-невидимки, выглядела жутко.

– Какой ещё…

Договорить я не успел: окно распахнулось. Оттуда высунулась какая-то дамочка. Незнакомая вроде, но у меня сразу же возникло чувство, что где-то я её видел. Не красотка, но такие лица запоминаются, вот и я точно запомнил, понять бы, где и когда. Заметив Блэка – верней, голову Блэка, повисшую в воздухе, – она ухмыльнулась и дёрнула его за нос. Он усмехнулся в ответ.

– Зачем ты сюда явился?

– Вспомнил, что ты каждое пятнадцатое число с Цисси встречаешься, вот решил тоже заглянуть.

Она помрачнела.

– Ты спятил? Сириус, ты как ребёнок… Мог бы написать мне! Мы бы встретились где-нибудь… где не так опасно.

– Скучно, – ответил он.

– Ты сюда со скуки явился? – сверкнула глазами она. – Тогда…

И тут у меня в голове словно щёлкнуло что-то! Стало страшней, чем с павлином. А кому не стало бы? Стоим под окном дома Люциуса Мафлоя, в доме полно народа, Блэк болтает, никуда не торопится и вообще, кажется, забыл обо мне… да ещё мне в тот момент показалось, что я вспомнил, где видел собеседницу Блэка! Потом, позже, я понял, что ошибся, но сходство было таким, что и вы бы спутали! И у страха-то глаза велики, а мне показалось, что эта кузина Блэка – одно лицо с Беллатрикс Лестрейндж, о которой ничего хорошего сказать нельзя было!

И тогда я аппарировал.

5.

Мне повезло: во дворе Малфоев никаких антиаппарационных чар не было. Вот одному моему приятелю как-то повезло меньше: пролез он во двор одного дома, не скажу, к кому, стянуть кое-что ценное из сарая, а тут хозяин выскочил. Приятель мой аппарировал, а оказалось, что хозяин использовал какие-то хитрые чары и каждый, аппарировавший со двора, попадал прямо в подвал дома. А оттуда – куда служители магического правопорядка решат.

И, признаться, едва я очутился в Ноктюрн-элли, как пожалел. Просто в то же мгновение пожалел, как мне в нос ударила обычная для этого переулка вонь.

«Сглупил ты, Данг, – сказал я себе. – Всё равно что продал за кнат товара на галлеон, вот как сглупил».

Я бродил по Ноктюрн-элли, ругая себя на чём свет стоит, но дороги назад не было. И ведь не вернёшься уже! А хуже всего то, что жалел я не об упущенной выгоде – будет ещё у меня товар, да и флаконы я не все продал. Жалел я о том, что Блэк теперь убедился: я трус. Тут и сомневаться нечего – я бросил его в опасном месте, даже не предупредив. Блэк теперь ко мне и близко не подойдёт.

Я не любопытный, в герои не лезу и опасность не люблю, это вам всякий скажет. Хотя бы у Арабеллы Фигг спросите. Но что-то было в этих двух вылазках с Блэком, что-то… я долго слонялся по Ноктюрн-элли, пытаясь понять, что именно, а потом понял. Когда на улице живёшь – осторожничаешь, ведь за любой неверный шаг прилететь может. Поэтому не слишком знаешь, как это – когда можно не бояться наказания. Было в этих вылазках что-то вроде… свободы. Когда я на следующий вечер это Арабелле Фигг рассказал, она заявила, что это сложно для моих мозгов, и всучила пирожок, такой жёсткий, что я чуть зубы не сломал, когда попытался откусить. Прожевав, я растолковал ей свою мысль:

– Это вроде как игра для Блэка. За нее никто не накажет.

– Не мели ерунды, Мандангас!

– Не мелю, – возмутился я. – Говорю, что видел: Блэк не думает, что дальше будет. Делает, что в голову взбредёт.

– Сириус Блэк – хороший парень! Не делай из него психа или недоразвитого.

– А я не делаю! Что видел, то говорю. Он к Малфоям пролез. И знаешь, с кем там говорил?..

Она мне, конечно, не поверила и из дома прогнала. Я даже чай не допил. Пришлось аппарировать в Хогсмид. Я там, вообще-то, ночую обычно, когда негде больше. На заднем дворе «Кабаньей головы» сарай есть, Аберфорт там раньше коз своих держал, но потом построил для них новый сарай, в старом позволил мне спать. Аберфорт даже солому там подновлял иногда, заботливый какой.

Но в этот раз Аберфорт, оказалось, совсем не рад был меня видеть. Обычно он молчаливый, но тут, не успел я и оглядеться после аппарации, как услышал голос Аберфорта. Голос этот и слова мне не понравились:

– Что за гнусные слухи ты распускаешь, Флетчер?

– Флетчером меня только вр…

– Не трепись, а отвечай на вопрос. Где это ты видел, чтоб Сириус Блэк с Беллатрикс Лестрейндж якшался?

– Эйб, Эйб, ты о чём?

– Отвечай на вопрос, – повторил Аберфорт, поднимая палочку. Это мне совсем не понравилось. Аберфорта только дураки за дурака или слабака держат, а я не то и не другое. И я снова аппарировал. Который раз за день уже! От такого кого угодно тошнить начнёт! Дело-то не самое приятное.

Три дня после я слонялся без дела по Диагон-элли, извёл весь свой табак, спал в бывшей книжной лавочке Дока Флиттера. Док был неплохим парнем, выпивкой меня угощал иногда, но месяца три назад пропал, а потом выяснилось, что теперь он с оборотнями бегает, ничего не поделаешь. Но он сам виноват, хочу сказать вам. Сам с оборотнями связался.

Арабелла Фигг отказалась угощать меня своими пирожками, к Аберфорту я решил пока не соваться, но кое-какая мелочь у меня в карманах водилась, и я не жаловался. Я думал: не написать ли Блэку? Но решил, что он мне ещё меньше, чем Аберфорт, обрадуется.

6.

– Данг? – раздалось у меня над ухом, когда как-то утром я сидел в «Дырявом котле». Не самое дешёвое место, но сойдёт. От неожиданности я аж подпрыгнул на месте.

– Блэк! – воскликнул я, постаравшись скрыть испуг. – Я не… ты не…

– Данг, я тебя разыскивал.

– Я не…

Он уселся напротив меня. Выглядел он не лучше, чем в прежние наши встречи, но, кажется, был рад меня видеть. Кто бы мог подумать! Блэк рад меня видеть.

– Данг, ты со своей аппарацией напугал Андромеду, знаешь?

– Кого?

– Андромеду. Мою кузину.

– Но… э-э-э… постой-ка…

Честно сказать, я растерялся. То есть это мягко сказано – «растерялся». Я почувствовал, будто у меня пол из-под стула забрали.

– Ты в следующий раз предупреждай, а? За рукав хоть меня дёрни?

– Ан… дромеду?

– Это девушка, с которой я говорил. Я хотел, чтоб она для тебя из теплицы Цисси кое-что стащила.

– Цисси?

Я бубнил, мычал и переспрашивал, но что ещё тут было делать?! «Беллатрикс Лестрейндж» оказалась кузиной Андромедой, к Малфоям меня Блэк притащил не просто так, не по дурости, а по плану. Да к тому же он сейчас сидит напротив меня – кто бы мог подумать! – и криво усмехаясь, объясняет всё это. Как будто вовсе и не зол на меня.

– Ох, Данг! Ты как с башни свалился! Цисси и Андромеда – мои родственницы. Только у Андромеды с семьёй отношения, – он прищурился, – сложные. Но иногда она к Цисси в гости заглядывает.

– А, – промычал я. – Вот оно что.

– А у Цисси есть теплица, где она разные редкости выращивает. И я подумал: а почему бы не стащить кое-что оттуда? Андромеде идея понравилась. А ты почему-то сбежал.

Объяснять я не стал: кому охота дураком казаться, да ещё трусливым? Но с удовольствием заказал ещё огневиски, себе и Блэку. И не успели мы и по глотку сделать, как он сказал:

– Мы можем снова залезть в дом моей бывшей семейки. Мамаша сейчас совсем плоха, да ещё и глухая. Даже если Кричер нас застукает, успеем сбежать.

И вот тут его тон мне не понравился. Сами судите: кто говорит о своей матери как о болотной гнили?

– Зачем тебе это, Блэк?

– Друзья меня называют Бродягой, – вместо ответа сказал он.

Когда огневиски в наших стаканах кончился, я согласился на третью вылазку, хотя и не добился от Блэка никаких объяснений. И снова предупредил, что сбегу, но пообещал дёрнуть его за рукав перед этим.

Но на следующий день Блэк почему-то пропал. Я ждал-ждал весточки от него, потому плюнул и отправился в «Кабанью голову», у Аберфорта спросить, не видел ли он где Сириуса Блэка.

– Нет, – не слишком многословно ответил он.

Что на такое скажешь? Я и не сказал ничего. И ушёл.

Прождал я неделю. Продал ещё один флакон Мейплу. Послал Блэку сову с запиской «Где ты шатаешься?» – ответа не было. Потом я провернул пару дел помельче – просто повезло, сами в руки пришли. Но всё же не оставлял мысль, что Блэк вот-вот мне напишет и мы снова отправимся в, как он выражался, «дом его бывшей семейки».

Потом я бросил ждать. Прошла одна неделя, другая, наступил октябрь и испортилась погода. Однажды я случайно – честно, случайно! – подслушал разговор Аберфорта с незнакомым линялым типом. Говорили они о Блэке. Говорили и обо мне, но это потому, что я приоделся так, чтоб Абеорфорт меня не признал. И вроде сработало. Во всяком случае, говорили они тихо, конечно, но точно обо мне!

Я уткнулся носом в стакан и навострил уши.

– …рассказывал.

– Этот болван мог просто спутать что-то.

– Болваны на улицах не задерживаются, – заметил линялый тип, что, конечно, мне было приятно слышать.

– Этому повезло, – отрезал Аберфорт.

– Но он сказал, что видел, как Сириус говорил с миссис Лестрейндж!

Аберфорт что-то промычал. Я к ним сидел спиной на всякий случай и не видел, кивнул он или покачал головой.

– Тогда его нужно найти и расспросить подробней.

«Ну уж нет, – подумал я. – Допрашивать меня никто не будет. Не на дурака напали».

И пока они не успели ничего предпринять, я вылетел из «Кабаньей головы» и аппарировал. Я ругал себя на чём свет стоит, что проболтался Абеорфорту, что Арабелле Фигг лишнего нарассказывал. Блэк, похоже, совсем пропал, и теперь за мной, как за последним его видевшим, гоняться будут!

«Нет уж, – повторял я, – не на того напали!»

До конца октября я был в бегах на всякий случай. Не так уж долго, да и мелочь в карманах у меня водилась. Но – хотите – верьте, хотите – нет – страх потихоньку забылся, зато остались воспоминания об азарте. И мысли о том, что эти флаконы были самой удачной сделкой за всю мою жизнь. И я думал: встречу Блэка снова – напомню, что он обещал мне третью вылазку в его бывший дом.

Потом война кончилась, Блэк попал в Азкабан, ну об этом все знают. А когда Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся, Альбус Дамблдор спросил меня, не хочу ли я в этот его Орден Феникса, который для любителей погеройствовать вроде Поттеров был создан. Я отказался, а он давить не стал, ушёл просто. И тем же вечером сова прилетела. С письмом кое от кого. Ну, с чем ещё совы летают? Я письмо прочитал и тут же черкнул Альбусу Дамблдору записку, что я согласен. Почему? Это из-за Сириуса Блэка. Это он виноват.