[battle-of-Britain]

Название: Сто шагов до поворота
Автор: команда ОФ
Бета: команда ОФ
Тип: джен/гет
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Арабелла Фигг/Мандангус Флетчер, НМП, Альбус Дамблдор
Жанр: производственная драма
Размер: миди (около 94 000 знаков с пробелами)
Дисклеймер: канон принадлежит Джоан Роулинг
Саммари: Арабелла Фигг не умела сражаться и творить чудеса. Сквибы вообще не способны к волшебству. Но остаться в стороне от войны она не смогла. Арабелла Фигг хоронила погибших – и оплачивала расходы Ордена.
Тема задания: фик написан на тему «Казначей ОФ».
Примечание 1: фик написан на командный конкурс «Битва за Англию».
Примечание 2: за этот фик нужно голосовать по критерию «Раскрытие военной темы – общественное» (и еще, разумеется, за общее впечатление)
Благодарность. Автор благодарит участников команды ОФ и сочувствующих за помощь в бетинге фика.

Белла знала, какая судьба ее ждет, с тех пор, как себя помнила. Она не сомневалась, что вырастет не только самой красивой, но и самой талантливой ведьмой своего поколения, прославится, покорит все сердца и станет одной из тех, кто определяет судьбы мира. В мечтах Белла часто представляла, как в сказочно красивой мантии входит в зал Визенгамота, и все мудрые старцы и суровые, но благородные сердцем мужчины склоняются перед ней. Девочка не сомневалась, что ее ждет удивительная судьба, огромное счастье и всеобщая любовь. Жалела Белла только о том, что злобного Гриндевальда низвергли еще до ее рождения, так что ей не удастся прославить свое имя еще и победой над мерзким негодяем. Впрочем, девочка не сомневалась, что и в мирной жизни можно совершить много добрых и достойных дел.

Причины для такой уверенности имелись. Семья Фигг была, конечно, не слишком древней, но чистокровной на протяжении последних пяти поколений. Родители Беллы не купались в деньгах, но на вполне благополучную жизнь им хватало. Лайнус и Кристина очень любили друг друга и свою единственную дочь, так что Белла росла дружелюбной и приветливой. Небольшой, но уютный коттедж Фиггов стоял в деревне, население которой почти поровну составляли маги и простецы, поэтому у девочки хватало друзей, от которых не нужно было скрывать, что она волшебница.

В этой деревне жило столько чародеев, что для их детей даже открыли подготовительную школу. Белла училась отлично, особенно хорошо ей давались арифмантика, древние руны и история магии. Впрочем, девочка отнюдь не все свободное время проводила за приготовлением уроков. Вместе с друзьями она в теплое время года увлеченно играла в Артура и Мерлина, а в более холодную пору обсуждала прочитанные книги и пыталась научиться творить магию – пока, увы, безуспешно. У друзей тоже ничего толкового не получалось, и, не слишком расстроенные неудачей, они гадали, на какой факультет Хогвартса их распределит Шляпа.


В тот солнечный, теплый июньский день, когда Белле исполнилось одиннадцать, она проснулась очень рано и сразу же выглянула в окно, чтобы узнать, не прилетела ли сова с письмом из Хогвартса. Увы, ее пока не было, но у именинницы не оставалось времени грустить. Сначала Белла принимала подарки, потом веселилась на празднике, устроенном в ее честь всеми магами родной деревни. За этими приятными хлопотами девочка совсем забыла о сове из Хогвартса и вспомнила о ней очень поздно – только когда, усталая и счастливая, нагруженная подарками, вернулась домой.

Но совы не было по-прежнему. Ни одна крылатая почтальонша не ждала именинницу ни на одном из окон родного дома.

– Наверное, птица просто где-то задержалась, – произнесла Белла дрожащим голосом. – Может, в Шотландии сейчас плохая погода? Дождь, например, или ураган?

– Да, вполне вероятно, – сказал папа каким-то странным голосом. – Кроме того, нигде не говорится, что сова должна непременно прилететь утром. Никто не запрещает ей прибыть, например, ближе к полуночи…

– Тем более что наша Белла родилась за несколько минут до наступления нового дня, – подхватила мама, улыбаясь. – Так что, доченька, формально тебе еще десять лет, вот сова и не летит. Но я не сомневаюсь: она непременно прибудет завтра!

– А можно, я ее подожду? – Белла чувствовала, что ее голос предательски дрожит, но ничего не могла с собой поделать.

– Иди лучше спать, малыш, – улыбнулся папа. – Такие письма нужно читать на свежую голову!

Белла послушалась. Она долго ворочалась в постели, надеясь, что услышит шум крыльев, но в конце концов уснула.

Утром, не обнаружив сову на подоконнике окна своей спальни, Белла не удивилась. Она не сомневалась, что письмо из Хогвартса вскрыли родители. Конечно, такое замечательное послание хотелось распечатать самой, но Белла понимала и нетерпение папы с мамой, так что не обижалась на них.

В столовую она спустилась в отличном настроении, но, увидев растерянные лица родителей, отчего-то испугалась до полусмерти.

– У нас… все в порядке? – дрожащим голосом спросила Белла.

– Доченька, – папа откашлялся, – ты – наше единственное дитя. Я хочу, чтобы ты знала: мы любим тебя и будем любить всегда…

– Что случилось?! – Белле показалось, что ее сердце превратилось в птицу и сейчас выпрыгнет из груди.

– Доченька, – папа говорил очень спокойно, но руки его дрожали, – тебе никогда не придет письмо из Хогвартса, потому что у тебя нет способностей к магии. Ты, – он на секунду помедлил, но продолжил твердо: – сквиб. Мы это знаем точно, потому что сегодня рано утром написали в Хогвартс и уже получили ответ. Твоего имени нет в списках студентов, доченька.

– Это неправда! – от собственного крика заложило уши. – Скажите, что это неправда!

– Это правда, доченька, – грустно сказала мама.

Дальнейшие события Белла помнила плохо. Кажется, она кричала, что родители ее обманывают, плакала, топала ногами и вроде бы даже каталась по полу, протестуя против страшных новостей. Показанное родителями письмо от профессора Макгонагалл ни в чем не убедило, и Белла начала письмо в Хогвартс, но почему-то не закончила…

Когда долгий июньский день подошел к концу и за окном стемнело, голос охрип, слезы высохли, и на смену гневу и возмущению пришла тоскливая безнадежность.

– Что вы со мной теперь сделаете? – спросила Белла тихо. – Сотрете память и отдадите маглам?

Даже сейчас эта перспектива пугала до омерзения. О том, что родители именно так поступают с детьми-сквибами, Белла знала из книг; впрочем, порой в приключенческих романах злодеи стирали память детям-волшебникам и отправляли их в мир маглов, чтобы прикарманить наследство своих жертв. Но, разумеется, несчастные страдальцы со временем вспоминали все, возвращались домой и карали негодяев... Белла читала такие книги с восторгом и мечтала хотя бы ненадолго оказаться на месте бесстрашных героев. Мечта, как ни странно сбылась, вот только у единственной наследницы чистокровного рода не было возможности вернуться назад…

– Что ты, родная! – отец, кажется, по-настоящему испугался. – Ты – наша дочь. Что бы ни случилось, мы останемся с тобой и разделим твою судьбу.

Белла снова заплакала, на этот раз не гневно и возмущенно, а тихо и безнадежно. Родители обняли ее и зашептали какие-то успокаивающие слова. Но доброта папы и мамы, которая раньше помогала справиться с любой бедой, сейчас почему-то не действовала. Девочке казалось, что в груди у нее теперь не сердце, а осколок льда – совсем как у Кая из сказки о Снежной королеве…

На следующее утро Белла поняла, что рано успокоилась, ведь родители могли и солгать. Зачем чистокровным волшебникам дочка-сквиб? От такой лучше избавиться, а правду настолько неполноценному существу говорить необязательно…

Белла почти перестала есть, так как боялась, что в еду ей подсыплют сонный порошок: спящей проще стереть память. Ночи девочка теперь проводила под кроватью, а на свое обычное место клала огромную куклу, закутанную с головой в одеяло. Если родители придут к спящей дочери, чтобы забрать ее и отвезти к маглам, то, увидев куклу, сначала растеряются. Это даст дополнительную возможность сбежать...

На улицу Белла не выходила: не хотелось видеть бывших друзей. В окна тоже не смотрела: они могли проходить по улице.

Так прошло две недели. Потом родители сказали, что купили квартиру в большом магловском городе на другом конце Англии – отец нашел работу в местном волшебном квартале. Переезжать собирались через несколько дней, а пока нужно было собрать вещи. Белла не поверила; она решила, что это только предлог, с помощью которого родители хотят увезти неполноценную дочь из дома и отдать маглам. Но сил сопротивляться уже не осталось, а бежать было некуда: ни одному из волшебников не нужен ребенок-сквиб. Белла покорно собрала вещи, моля всех богов о том, чтобы они позволили ей сохранить в мире маглов хотя бы остатки памяти.


Но родители не обманули. Втроем они почти без приключений проехали полстраны и поселились в грязном, дымном и шумном магловском городе, в небольшой квартирке. Ее окна выходили на широкую улицу, по которой ездили безлошадные повозки всевозможных форм, размеров и цветов. Белла, конечно, видела похожие у маглов родной деревни, но не представляла, что у других простецов их так много – и таких разных. В иное время девочка бы с интересом разглядывала удивительные устройства, но сейчас ей было все безразлично. Холодная и безучастная, она целыми днями сидела в углу своей новой комнаты, ничего не делая и ни о чем не думая.

Родители, то и дело поминая драклов, учились обращаться с магловскими вещами. Получалось это плохо; один раз в квартире вспыхнул пожар, который удалось потушить только с помощью волшебства. К счастью, маглы-соседи ничего подозрительного не заметили.

Но даже бушевавший совсем рядом огонь не вывел Беллу из холодного оцепенения. Ей казалось, что лучше умереть, чем жить сквибом. Девочка была даже готова покончить с собой – так поступали некоторые герои ее любимых романов. Но магию Белла творить не умела и не знала, какие магловские способы умерщвления могут лишить жизни сквиба, поэтому ничего не предпринимала.


С родителями Белла почти не разговаривала – только односложно отвечала на их нечастые вопросы. Поначалу папу с мамой устраивало такое положение вещей, но однажды за обедом отец осторожно заговорил:

– Доченька, первого сентября тебе нужно будет пойти в магловскую школу. Ты всегда хорошо училась и, не сомневаюсь, и дальше не уронишь честь нашей семьи. Но некоторые магловские предметы ты знаешь хуже своих сверстников, а до начала нового учебного года времени остается мало. Мы наняли тебе репетитора. Он такой же сквиб, как и ты, и помог многим устроиться в новом для них мире. Репетитор придет завтра сразу после завтрака. Будь готова к встрече, хорошо?

Белла хотела сказать, что хочет умереть, а не учиться в магловской школе, но промолчала, потому что понимала: родителям это не понравится. А в отсутствие смерти было совершенно неважно, общаться ли с репетитором или сидеть одной. Говорить Белле не хотелось, но она заставила себя кивнуть.

Родители заулыбались, а папа сказал:

– Вот и хорошо, доченька.


Визита репетитора Белла, как ни странно, ждала с любопытством. С маглами из родной деревни она практически не общалась, а сквибов вообще никогда не видела.

Репетитор оказался высоким улыбчивым рыжеволосым человеком средних лет. Его пышная шевелюра сильно поредела на лбу, а в уцелевших волосах была явственно заметна седина.

– Здравствуй, Белла, – приветливо сказал репетитор. – Я – Агравейн Прюэтт, буду готовить тебя к школе. Я сквиб, но совсем об этом не жалею.

– Неправда! – Белла всегда старалась быть вежливой, но такая откровенная ложь заставила ее потерять самообладание. – Все сквибы жалеют о том, чего лишены, ведь магия – это величайший талант на Земле!

– Ты права, но только частично, – Агравейн продолжал улыбаться. – Магия – действительно чудесный талант, но не все маги пользуются им одинаково часто. Например, знаменитая певица Клеонилла Джонсон чаще использует свой вокальный дар, чем волшебный. Будь она сквибом, то не стала бы петь хуже. Профессора в Хогвартсе применяют магию только для того, чтобы проиллюстрировать свои слова и проверить знания студентов. Тем несчастным учителям, у которых нет педагогических способностей, не поможет самое искусное волшебство... Так что даже магам необходимы таланты, не имеющие к чародейству никакого отношения.

– Вы не Клеонилла Джонсон и не преподаете в Хогвартсе! И колдовать тоже не можете! – накопившиеся боль и отчаяние наконец-то вырвались вместе с обидными словами.


– Да, – Агравейн вздохнул, – я, конечно, немного жалею о том, что не способен творить чудеса. Но есть немало других талантов, столь же прекрасных, и об их отсутствии у себя я тоже жалею. Увы, я не могу ни петь, как Карузо и Марио Ланца, ни рисовать, как Рафаэль, ни писать такие стихи и пьесы, как Уильям Шекспир. Но, по-моему, бессмысленно и даже глупо горевать о том, чего у тебя нет. Гораздо правильнее постараться раскрыть таланты, которые у тебя есть. Этим я и занимаюсь всю жизнь по мере своих скромных сил.



Белла точно знала, что никаких талантов у нее нет, но в тот момент любопытство пересилило отчаяние, и она спросила:

– И какие же у вас есть таланты, сэр?

– Я умею хорошо обращаться с деньгами и более-менее понимаю, как работают законы экономики и в малом бизнесе, и в межгосударственных отношениях. Кроме того, я немного умею делиться своими знаниями с детьми и взрослыми.

Что такое деньги и преподавательская деятельность, Белла знала, но остальное не поняла, в чем честно и призналась, спросив:

– А что такое экономика?

– Это наука, мисс. Она изучает взаимодействие людей в обществе, объясняет, почему что-то идет не так, и советует, как исправить ситуацию.

– Тогда в волшебном мире экономика не нужна! – жестко сказала Белла. – У нас все в порядке, и ничего менять не нужно.

– Это не совсем так, мисс. Вы ведь в деревне выросли, верно? Наверняка родители некоторых ваших друзей были фермерами. Они тоже говорили, что все прекрасно?

– Нет, сэр, – удивилась Белла. – Фермеры говорят, что цены на зерно и мясо в последнее время стали очень низкими. Приходится продавать себе в убыток, и совершенно непонятно, куда катится мир. А откуда вы это знаете?

– Во-первых, у меня много друзей-волшебников, и от них я узнаю новости. Но даже если бы чародеи мне ничего не рассказывали, то я догадался бы и так. На протяжении веков маги – и владельцы огромных поместий, и простые фермеры – жили за счет того, что продавали зерно, мясо и овощи маглам. Конечно, с простецами торговали не напрямую, а через перекупщиков, но все равно не бедствовали. Ведь благодаря магии волшебные урожаи всегда были выше, чем магловские, а чародеев гораздо меньше, чем простецов. У нас оставалось много лишних овощей, зерна и мяса, а маглы часто голодали и скупали все это на ура. Но в последние полвека ситуация изменилась. Урожаи маглов благодаря их технологиям стали не ниже, а выше наших. Долгое время это было незаметно: за последние пятьдесят лет маглы участвовали в двух страшных войнах, и еды постоянно не хватало. Но сейчас наступил мир и, похоже, надолго. Урожаи простецов все растут, и наши сельхозпродукты им не нужны. Излишки стало некуда девать. Сначала начали разоряться мелкие фермеры, но совсем скоро банкротства накроют и владельцев больших поместий, ведь источник их богатств – огромные поля, которые обрабатывают домовики. Что будет дальше – совершенно непонятно.

– Но разве нельзя это как-то исправить? – удивилась Белла. Ей было очень приятно, что мистер Прюэтт, человек взрослый и умный, разговаривает с ней как с равной, а не как с ребенком, которому нужно все объяснять на пальцах. Так же вел себя мистер Дженкинс – любимый учитель Беллы, преподававший арифмантику. Конечно, понять взрослые разговоры было не всегда легко, но Белла очень старалась и обычно у нее все получалось.

– Исправить ситуацию можно только двумя способами. Если удастся резко понизить урожаи маглов, то они снова заинтересуются продукцией фермеров-чародеев. Но добиться этого волшебникам практически невозможно: простецов гораздо больше, и только безумный тиран рискнет попытаться взять их под свой контроль. Горячо надеюсь, что такой идиот среди чародеев не появится, хотя при нынешней политике минис… – Агравейн осекся.

– Но есть ведь и другой способ?

– Да, есть, – Агравейн тяжело вздохнул. – Но он очень трудный. Министерство должно твердо сказать, что прежние времена уже не вернутся, и начать масштабные реформы экономики.

– Но почему это так трудно?

– Во-первых, чтобы понять, какие реформы спасут чародеев, нужно быть хорошим экономистом, а таких среди чиновников министерства сейчас нет, насколько я знаю. Во-вторых, и это главное, министерству магии регулярно помогают деньгами владельцы крупных усадеб. Министр зависит от своих спонсоров, а не наоборот. Они финансируют… то есть дают деньги министерству, потому что хотят сохранить свое влияние и привилегии. Если сказать богатым землевладельцам, что их золотая пора миновала и надо менять свою жизнь, они вряд ли поверят. Более вероятно, что спонсоры просто начнут финансировать другого министра магии, который наобещает им сорок бочек азкабанцев и продолжит вести прежнюю безответственную политику.

– Но это же неправильно! – возмутилась Белла.

– Я тоже так думаю, мисс, но сделать могу только одно – публиковать статьи обо всем этом в волшебных газетах и журналах. Увы, верят мне немногие. Большинство считают, что сквиб не может понять проблемы волшебников. Это мнение в корне неверно: экономические законы, как и физические, и химические, работают одинаково и для маглов, и для волшебников на всех континентах. Но это очень долгая история, мисс. Чтобы рассказать обо всем, не хватит и целой жизни... Сейчас предлагаю поговорить о другом. Я видел ваши результаты за прошлый год обучения. Вы получили очень высокие оценки по арифмантике. Вам нравится эта наука?

– Да, сэр.

– Сейчас проверим, мисс. Условия задачи таковы. Тысяча пятьсот семьдесят два столба вкопаны в землю так, что составляют прямую горизонтальную линию. Столбы стоят на равном расстоянии друг от друга. Между каждой парой столбов – и только между парой! – сидит заяц. Сколько всего зайцев сидит между столбами?

– Тысяча пятьсот семьдесят один заяц, – ответила Белла, посмотрев на свои растопыренные пальцы.

– Чудесно, мисс! – Агравейн улыбнулся. – А теперь решите-ка эту задачу…

Задача тоже оказалась с подвохом, но Белла справилась и с ней, и с другими. Видимо, мистеру Прюэтту это понравилось, потому что в конце урока он немного рассказал о том, что такое спрос, почему его ни в коем случае нельзя путать с величиной спроса и как величина спроса зависит от цены.

Тогда Белла этого еще не поняла, но именно после визита Агравейна в ее жизни, безнадежной и бесцветной, вновь заиграли краски. Купцы повели свои караваны сквозь пустыни, кондитеры продавали шоколад и леденцы, фермеры везли на ярмарку тыквы и картофель, маглы решали, где купить топливо для своих безлошадных повозок. Чтобы добиться успеха, все эти люди не нуждались в магии – им хватало знания законов экономики и других неволшебных наук.

Теперь стало интересно изучать даже чисто магловские предметы, и до первого сентября Белла узнала достаточно для того, чтобы не слишком отличаться от своих одноклассников.

Начала учебы она ждала со страхом и поначалу очень боялась разоблачения. Но быстро выяснилось, что некоторые школьники-маглы знают даже меньше, чем Белла, и со временем она успокоилась.

Класс, куда попала Белла, был, наверное, не самым дружным, но новеньких и чудиков там не обижали. Скоро у нее появились подруги и друзья. Вместе с ними Белла ходила в кафе-мороженое (и очень жалела, что поедание магловских сластей не позволяет парить над землей), смотрела в кино «Мэри Поппинс» и «Звуки музыки», слушала пластинки с записями песен «Beatles»…

Магловский мир оказался огромным, прекрасным и удивительно разнообразным. Здесь хватало места фугам Баха, фортепьянным миниатюрам Шопена, грустным джазовым напевам и задорным рок’н’роллам, светлой и гармоничной живописи итальянского Возрождения, причудливым и лиричным картинам импрессионистов, броским и не очень понятным полотнам авангардистов, древним традициям и безудержному новаторству. Белла чувствовала себя, словно на ярмарке: вокруг было очень много нового и интересного, все хотелось увидеть, рассмотреть и понять.

Но порой, несмотря на вполне благополучную и наполненную жизнь, Белла отчаянно тосковала по миру, который утратила из-за своей бездарности, миру спокойному, неизменному и невозмутимому, беззаботному и счастливому. Лайнус и Кристина очень старались быть в курсе достижений и проблем дочери, но Белла почти физически ощущала, что с каждым годом отдаляется от родителей все сильнее. Они продолжали жить среди волшебников, а сама она строила свою судьбу среди маглов.

Единственным человеком, с которым Белла могла говорить о том, что потеряла, оказался Агравейн Прюэтт. Он часто навещал Фиггов и рассказывал о проблемах волшебного мира словами, которые были понятны Белле.

Нередко мистер Прюэтт приглашал Лайнуса, Кристину и их дочь в свой уютный, гостеприимный дом. Агравейн был женат на маглорожденной волшебнице, у них подрастали трое детей. Ангусу недавно исполнилось девять, Родни – шесть, а Мэри – четыре года. Братья Прюэтты были сквибами, но совсем не жалели об этом и обожали свою младшую сестренку-волшебницу.

Со временем Белла узнала многое и о самом мистере Прюэтте. Он служил главным бухгалтером на магловском заводе по производству автомобилей и очень хорошо зарабатывал. В свободное от работы время мистер Прюэтт писал статьи по экономике, основное внимание уделяя реформам в странах, где сохранились пережитки феодализма. Особенно интересовали Агравейна преобразования, осуществленные в Западной Германии и Японии после Второй мировой войны.

Его статьи об экономике простецов охотно печатали магловские серьезные журналы, однако работы о положении дел в экономике волшебного мира чародеи публиковали гораздо реже. Порой, правда, заметки Прюэтта появлялись в «Ежедневном пророке», но чаще они появлялись во всякого рода «желтых» газетах и журналах, рядом со статейками о том, что маги произошли от ангелов, а маглы – от обезьян.

Но мистера Прюэтта совсем не огорчало такое сомнительное соседство.

– Информация – это редкое благо, – говорил он. – Если чародеям интересны мои статьи – хорошо, что их можно отыскать в волшебном мире, и неважно, в престижных изданиях или бульварных. Чем больше людей будут знать, где меня найти, – тем лучше. Ведь рано или поздно в магической части Англии случится кризис. Нобби Лич, нынешний министр, – хороший парень, он понимает необходимость перемен, но, по-моему, боится взяться за дело всерьез. А полумерами, увы, ничего не добьешься: нужны продуманные и жесткие действия…


Время шло. Белла взрослела. Со временем она поняла, что никогда не будет красавицей, но не слишком расстроилась. В магловском мире сладкие прелестницы вышли из моды. Даже в кино бал правили Джули Эндрюс, Барбра Стрейзанд, Лайза Миннелли, Джейн Фонда, Эллен Берстин. Ни одна из них не была красавицей в традиционном смысле слова, но все они прекрасно умели играть, а многие еще и замечательно пели и танцевали. Белла хотела стать такой же.

В 1966 году она окончила среднюю школу и поступила на двухгодичные курсы A-levels, чтобы подготовиться к получению высшего образования. Жизнь была прекрасна, и хотелось верить, что и у волшебников все сложится хорошо.


Но Агравейн Прюэтт оказался прав. Кризис в волшебном мире случился в начале 1968 года. Визенгамот (под сильным нажимом Нобби Лича, честно говоря) издал указ о том, что все земли, незаконно отчужденные волшебниками у маглов, возвращаются в собственность Британской короны. Это означало, что большей части своих угодий лишаются практически все богатые маги-землевладельцы старинных чистокровных родов, знающие своих предков с незапамятных времен. Ведь в Средние века чародеям было легко оттяпать себе кусок земли: хватало Обливиэйта, наложенного на прежних хозяев, и нанесенных на границы участка маглоотталкивавающих чар. Конечно, регулярно присваивать себе чужие угодья все равно было опасно, и чем большие территории исчезали с карт простецов, тем больше сил прикладывали волшебники, чтобы заставить об этом забыть. Но в Средние века многие чародеи, достаточно жадные и беспринципные, таким образом захватили обширные земли. Подобные действия стали квалифицироваться как преступление только после введения Статута о секретности, но и этот закон обходил тактичным молчанием судьбу участков земли, которые уже были отобраны волшебниками у маглов.

С тех пор много воды утекло, и за прошедшие века маги-землевладельцы привыкли считать украденные у простецов земли своей законной собственностью. Поэтому Декрет о незаконно изъятых землях, изданный Визенгамотом в 1968 году, стал настоящей бомбой. Это решение возмутило даже многих бедных чародеев, не любивших кланяться простецам.

Разумеется, Декрет обсуждали и Фигги с Прюэттами. Агравейн горячился так, что его лицо становилось одного цвета с волосами, но говорил размеренно и четко:

– Я полностью поддерживаю Декрет! Во-первых, сейчас сельское хозяйство все равно не приносит дохода, и изъятие земель поможет многим бывшим фермерам начать новую жизнь. Согласен, это очень жестокая мера, однако она неизбежна.

Но гораздо важнее другое. Маги могли спокойно владеть незаконно изъятыми землями, пока простецы об этом не знали. Однако ситуация начина меняться еще в конце XVIII века, когда в небо поднялся первый магловский монгольфьер. На тех, кто смотрит на землю с высоты, маглоотталкивающие чары не действуют. Соответственно, воздухоплаватели видят участки земли, принадлежащие чародеям.

До начала ХХ века воздухоплавателей было мало, и волшебники могли стирать им память. Но в нынешнем столетии воздухолетных машин становилось больше с каждым годом, а недавно маглы и в космос полетели. Сверху им теперь видно абсолютно все, в том числе и земли, которые почему-то недоступны для большинства людей. Даже если бы простецы не знали о существовании чародеев, то все равно заподозрили бы неладное. Но маглы знали, – точнее, магловская разведка, а также их премьер-министр.

Беллу эти слова уже не удивляли. Она помнила, как несколько лет назад ее поразило небрежное упоминание мистера Прюэтта о том, что власти маглов давно знают о существовании чародеев, но не вмешиваются в их дела, поскольку таких влиятельных соотечественников предпочитают видеть друзьями, а не врагами. Сейчас Белла уже привыкла воспринимать этот факт как данность, но все равно поражалась тому, как легко и безоговорочно чародеи верят в собственную неуязвимость.

Мистер Прюэтт тем временем продолжал горячиться:

– Премьер-министр маглов после долгих размышлений и консультаций со знающими людьми все же обратился к министру магии с вопросом, на каком основании магам принадлежат земли, которые не доступны людям, лишенным таланта к волшебству. А законных оснований у большинства чародеев нет: лишь немногие из них позаботились в свое время получить от короля дарственные на землю или официально оформить ее покупку.

Что оставалось делать Нобби Личу? Отбирать чужое, пользуясь своим правом сильного, не имеет права никто, даже волшебники. Конечно, можно было бы повозражать или поторговаться, но факт остается фактом: у магов нет права на земли, которые они беззаконно отняли. А обострять конфликт с маглами опасно. Простецов гораздо больше, они сильнее и могущественнее.

Конечно, воевать с соотечественниками-чародеями – это тоже не выход. Английских волшебников непременно поддержали бы маглы из стран, желавших уменьшить влияние Британии в мире. Но простецы могли испортить волшебникам жизнь и без войны. Достаточно было, например, устроить утечку ядовитых веществ с завода, который стоял недалеко от земель магов. Очень сомневаюсь, что Очищающие заклинания подействовали бы, например, на отходы химической промышленности. Когда чародеи придумывали эти заклятия, то таких веществ не было и в помине.

Что мог сделать Лич? Обострять отношения с маглами имеет смысл только ради по-настоящему серьезных проблем. А земли, захваченные древними родами, давно уже не приносят никакого дохода… Я считаю, что министр магии поступил абсолютно правильно! Надеюсь, он успеет провести не только эту реформу, но и другие, необходимые для переустройства волшебного мира.


Но Лич не успел. Голоса Агравейна Прюэтта и немногих других защитников реформ потонули в возмущенном вое чародеев – и тех, кого Декрет лишил земель, которыми владели веками, и тех, кто считал, что маглы не имеют права вмешиваться в дела волшебников.

В сентябре 1968 года Лич и самые преданные его сторонники из Визенгамота ушли в отставку. Новым министром магии стал Джеральд Деверо. В статье, которую «Пророк» опубликовал вскоре после вступления нового министра в должность, Деверо писал, что всеми силами станет защищать древние привилегии и права волшебников.

О возвращении земель, конфискованных маглами, речи не шло. Деверо не был идиотом и не хотел начинать войну с могущественными соотечественниками. Но о тех либеральных реформах, которые собирался провести Лич, новая власть предпочла забыть. Если их и вспоминали в статьях в «Пророке», то исключительно в ироническом ключе как о безумных проектах безответственных прожектеров.

Агравейна Прюэтта это, конечно, расстроило, но не слишком. Он не сомневался, что новая власть, лишенная экономической основы, скоро падет.

Однако события сложились иначе. Окольным путем Агравейн сумел выяснить, что в горах Шотландии, которые легально принадлежали волшебникам, недавно нашли залежи редких металлов, высоко ценимых простецами. Разработку этих месторождений и торговлю с маглами начал еще Лич – прибыль он собирался использовать для проведения экономических реформ.

Деверо продолжил и добычу полезных ископаемых, и торговлю с простецами. Вот только ни о каких реформах речи уже не было. Примерно половину рудников Деверо отдал в бессрочную аренду по очень низкой ставке землевладельцам, обиженным Декретом Лича. Остальные месторождения сохранило в своей собственности министерство. Доходы от них тратились на поддержание существующего порядка вещей.

– В общем, все понятно, – хмурился Прюэтт, – министр не хочет ссориться с влиятельными людьми, тем более что личные состояния они сохранили. Беда в том, что добыча ресурсов – это путь в никуда! Рано или поздно они подешевеют, как подешевели овощи и зерно, и страну накроет жуткий кризис. Вот только, боюсь, это случится уже после того, как Деверо покинет свой пост…


Многие годы спустя Белла часто размышляла, правильно ли поступил Лич, проведя первой столь жесткую реформу, или следовало начать с более мягких преобразований и только тогда, подготовив общественное мнение, провести конфискацию незаконно изъятых земель. Увы, ответа на этот вопрос не было.

Но в 1968 году кризис в волшебном мире и прочие неприятности беспокоили Беллу мало. Слишком уж сильно изменилась тогда ее жизнь.

Белла окончила курсы A-levels и поступила в престижный колледж на экономический факультет. Учиться ни в Оксфорде, ни в Кембридже она не хотела: там всех абитуриентов негласно проверяли на способности к волшебству. Чародеев принимали, если они давали Нерушимую Клятву не использовать магию во время учебы. Встречаться с бывшими знакомыми, даже случайно, Белла не хотела, поэтому предпочла не столь известное, но вполне достойное учебное заведение, где волшебников не было. Оно казалось более спокойной гаванью.

Там Белла и встретилась с Джеком. Он учился на третьем курсе, тоже на экономическом факультете, и был стопроцентным маглом. Познакомились они на вечеринке, понравились друг другу с первого взгляда и начали встречаться. К счастью, пуританские пятидесятые ушли в далекое прошлое, и секс без брака осуждали только совсем уж отсталые типы.

Джек оказался умным, сильным, добрым и надежным. Белле было с ним очень хорошо. Джек страстно любил современный рок, и Белла не сразу, но оценила сложнейшие мелодии и аранжировки Pink Floyd, Deep Purple, Led Zeppelin и Doors.

Хотя по внешнему виду Джека этого сказать было нельзя, его родители оказались весьма состоятельными людьми и, что особенно радовало, отнюдь не ханжами. Беллу они приняли вполне дружелюбно. В свободное от учебы время Джек подрабатывал, но на аренду приличного жилья этих денег все равно не хватало. Родители помогли сыну и Белле снять небольшую, но уютную квартиру неподалеку от колледжа с тем условием, чтобы молодые люди вернули деньги за аренду, когда закончат обучение и начнут серьезно зарабатывать.

Совместная жизнь с Джеком оказалась на удивление приятной. Счастье Беллы омрачало только одно. Она не знала, нужно ли рассказать любимому о том, что ее родители – маги. Если бы Белла сама умела творить волшебство, то, не колеблясь, открыла бы Джеку правду. Но сквибка, давно покинувшая мир чародеев, не собиралась туда возвращаться, а специфические особенности старших Фиггов не имели никакого отношения к счастью их дочери с ее любимым.

Первый год обучения Белла закончила с прекрасными оценками, Джек тоже был одним из лучших на своем курсе. Примерно в это же время умерла дальняя родственница Фиггов – Белла ее никогда не видела. То ли дряхлая старушка-волшебница не знала, что дочь Лайнуса и Кристины оказалась сквибом, то ли не считала это недостатком, однако все свое состояние оставила именно Белле. Оно, конечно, оказалось очень скромным, но деньги лишними не бывают.

Белла и Джек ни секунды не сомневались, как потратить эти деньги, – они решили отправиться на концерт в Вудстоке. Это путешествие оказалось невероятно счастливым. Белла на всю жизнь запомнила огромное поле, множество полуголых людей, сидящих совсем близко друг к другу, парящий в воздухе дым от сигарет с марихуаной, ревущий со сцены рок и ощущение абсолютного единения со всеми вокруг. Жизнь была прекрасна и удивительна.

Позже Белла поняла, что им с Джеком сильно повезло. В те годы многие молодые люди из разных социальных слоев, поклонники рок-музыки и вечеринок, перешли от марихуаны к тяжелым наркотикам и полностью деградировали. Немало этих бедолаг впоследствии умерли от передозировки.

Но Белла и Джек даже марихуану курили очень-очень редко. Для счастья им хватало друг друга и любимого дела, которое они изучали.


После переезда к Джеку Белла, конечно, регулярно навещала родителей, но интересовалась в основном их здоровьем и делами. Поскольку все было хорошо, в дальнейшие расспросы она не вдавалась. А ездить к мистеру Прюэтту, жившему довольно далеко от колледжа, времени не было абсолютно.

Так и получилось, что впервые после отставки Лича Белла увидела волшебную газету только на Рождество 1970 года. Бегло пролистав страницы, Белла решила, что читает фальшивку: того, о чем рассказывали скупые строчки статей и криминальной хроники, просто не могло быть в магическом мире, спокойном, тихом и безмятежном.

Но родители, пряча глаза, подтвердили, что все это правда – убийства маглорожденных волшебников и тех, кто отстаивал их права, жуткие издевательства над маглами, громкие заявления и прямые угрозы тех, кто называли себя Пожирателями Смерти и действовали только в масках.

– Вот ведь как странно складывается жизнь, доченька, – вздохнул отец. – Дело это прошлое, так что, так и быть, признаюсь: мы с мамой очень горевали, узнав, что ты родилась сквибом. А все вон как повернулось! Ты счастлива, встретила хорошего парня, хорошо учишься, скоро начнешь заниматься любимым делом. Мы с твоей мамой теперь только об одном мечтаем – погулять на твоей свадьбе с Джеком и понянчить внучат, и неважно, кем они будут – магами или маглами. А все волшебники – и маглорожденные, и чистокровные – сейчас живут в постоянном страхе: Пожиратели карают не за происхождение, а за убеждения. И никогда не знаешь, какие твои слова им не понравятся…

– Все волшебники? Значит, и вы с мамой тоже?!

– Нет, что ты, доченька! – папа от души рассмеялся. – Мы с твоей мамой давно вышли в тираж и ни во что не вмешиваемся. Такие, как мы, Пожирателям не интересны. Они карают тех, кто с ними не согласен, а мы сидим тихо и занимаемся только своими делами…

Позже Белла поняла, что отец солгал. Пожиратели карали и чародеев, дети которых были сквибами. По мнению Темного Лорда и его приспешников, появление сквиба в чистокровной семье означало, что жена-волшебница изменяла мужу с простецом. Такое убеждение, кстати, было повсеместно распространено в Средние века, и именно поэтому большинство чистокровных семей отчаянно скрывали рождение у них сквибов. Но уже в XIX веке подобное мнение стало считаться анахронизмом, и его разделяли только самые фанатичные чистокровные семьи. Впрочем, по слухам, дети-сквибы рождались даже у Блэков, которые берегли своих жен как зеницу ока и очень редко выпускали их даже в гости к родичам…

Но в тот день Белла поверила отцу и успокоилась. Позже, узнав правду, она поняла, что родителей до некоторой степени охраняло их место жительства. В оживленные магловские кварталы Пожиратели заходить опасались.

Белла еще немного поговорила с родителями, поняла, что им действительно немногое известно о ситуации в волшебном мире, и на следующий день поехала к единственному человеку, с которым могла обсудить сложившееся положение вещей.


Дверь гостье открыл Агравейн Прюэтт, но узнала она его не сразу. За прошедшие годы он сильно постарел, рыжие волосы стали абсолютно седыми, исчезла улыбка, всегда таившаяся если не на губах, то в уголках глаз.

– Зачем ты пришла? – резко спросил он, едва увидев Беллу.
– Пов… повидаться, – ответила она, от изумления потеряв дар речи. – Мы давно не виделись, вот я и…

– Ну ладно, – вздохнул он, – раз уж ты все равно здесь – заходи быстрее!

Белла вошла. Агравейн захлопнул дверь так быстро, словно за гостьей следовали десяток убийц-невидимок, и повел ее в гостиную.

– Девочка, – устало сказал он, когда они уселись в кресла, – мне казалось, ты достаточно взрослая, чтобы понимать, что сейчас творится в волшебном мире. Я иногда встречаюсь с твоими родителями и знаю, что жизнь у тебя складывается спокойно и счастливо. Зачем тебе лезть в чужие проблемы?

– Потому что это и мои проблемы тоже! – ответила Белла, удивляясь собственной горячности. – Я не знаю, как сейчас живут мои друзья детства, какой путь выбрал каждый из них. Мне страшно подумать, что кто-то из мальчишек, с которыми я играла, мог стать Пожирателем Смерти и сейчас убивает ни в чем не повинных людей!

– Хорошо, – вздохнул Агравейн, – я попытаюсь навести справки о твоих друзьях детства. Стопроцентной точности не обещаю, но хоть какие-то сведения у тебя будут. Что еще тебе нужно?

– Я не понимаю, – Белла сразу заговорила о главном, – почему этих гадов никто не ловит? Маглы из-за своей многочисленности не в силах поймать и обезвредить всех преступников, но все без исключения британские волшебники учились в одной школе! Там все всех знают, если не лично, то понаслышке. Думаю, было бы несложно собрать доказательства вины самых очевидных Пожирателей, начать следить за ними и выявить сообщников.

– Да уж, – Агравейн криво улыбнулся, – это было бы нетрудно при одном условии – если бы министерство магии и аврорат действительно хотели обезвредить злоумышленников.

– То есть как?! – Белла не верила ушам. – Власти волшебного мира не хотят задержать и обезвредить опасных террористов, которые убивают мирных граждан?!

– Вот именно, – улыбка Агравейна скривилась еще сильнее. – Деверо и его команда находятся в очень трудном положении. Сельхозпродукты дешевеют с каждым днем, фермеры разоряются. Найти работу им трудно: чтобы появились рабочие места, нужны реформы экономики волшебного мира, а Деверо и его люди принципиально против этого. Сначала, думаю, они всерьез намеревались раздать нуждающимся все деньги, полученные от продажи маглам редких металлов. Вот только любой экономист, узнав об этих планах, сразу же сказал бы, что они закончатся полным крахом. Первыми в списки нуждающихся попали чиновники, которые отвечали за раздачу денег, следующими оказались разнообразные родичи и друзья этих чиновников. А лишних денег, как известно, много не бывает. В общем, сценарий знакомый: бюрократия богатеет, бедняки беднеют, реформы не проводятся, экономика медленно, но верно движется к краху.

Естественно, в этой ситуации вновь подняли головы сторонники Нобби Лича и реформ. Что оставалось делать Деверо – убежденному противнику перемен? Только натравить на реформаторов совсем уж оголтелых сторонников традиций. Это, кстати, с точки зрения министра, убедило бы простых людей в том, что он не так уж плох.

– Но простые люди в такой ситуации могли и реформаторов поддержать!

– Реформаторов почти не осталось, девочка. Террор длится меньше года, но за это время были убиты девять самых влиятельных сторонников Нобби Лича. На жизнь бывшего министра магии покушались трижды, сам он выжил лишь чудом.

– Но это же… – Белла не находила слов, – это же безнравственно!

– Это не только безнравственно, девочка, но и совершенно бесполезно, и очень опасно. Если экономика зашла в тупик, пытаться повлиять на нее силовыми методами – все равно что сечь море. А вся мировая история неопровержимо доказывает: никому еще не удавалось вырастить маленькое, подконтрольное, но смертельно опасное зло. Рано или поздно оно окрепнет, поднимет голову и сожрет своих хозяев. И хорошо, если только их.

– Неужели обычные волшебники не понимают, что происходит в их стране?

– Они не хотят понимать, девочка. Это естественная реакция человеческой психики. Реформаторы говорят: «Перемены будут трудными, но они неизбежны и без них не обойтись». А меняться не хочет никто. Все хотят жить богато, спокойно и счастливо, не прилагая к этому никаких усилий. Деверо говорит: «Все у всех будет хорошо, вы только верьте мне и не мешайте мне делать то, что я хочу». А кому охота взваливать на себя дополнительные обязанности? Все предпочитают думать, что министр прав, и нынешние проблемы – только временные трудности на пути к общему счастью.

– И никто… совсем-совсем никто… не пытается возмутиться?

– Есть люди, которые пытаются, – вздохнул Агравейн. – Они называют себя Орденом Феникса и ведут подпольную борьбу с Пожирателями. Беда в том, что даже победа Ордена и переход власти к фениксовцам вовсе не гарантирует волшебному миру правильные реформы и процветание. Увы, методы подпольной борьбы в политике неприемлемы. Подпольщики – это воины, а править страной должны экономисты.

– Но почему не могут править воины, если они стоят за правое дело?

– Потому что хороший правитель должен уметь распоряжаться финансами своей державы. Для воина деньги – это то, что отбирают у врагов и отдают сторонникам. А деньги госбюджета…

– Должны работать, – подхватила Белла.

– Да, девочка. Деньги должны работать, крутиться и приносить прибыль. Увы, понимают это исключительно экономисты. Большинству людей очень нравится идея о том, что отобранное у плохих людей нужно отдать хорошим… Но это долгий разговор, девочка. Если хочешь понять, что происходит сейчас в волшебном мире, – почитай новые комиксы, – тяжело ступая, Агравейн подошел к шкафу и достал оттуда толстую пачку. – Очень познавательное чтение!

– Спасибо, – улыбнулась Белла. – Я непременно верну вам их через две недели.

– Лучше оставь их себе, девочка, – вздохнул Агравейн, – а ко мне дорогу забудь. У тебя своя жизнь. Не стоит ее тратить на мир, который ты давно покинула.


Комиксы Белла прочитала за пару дней. Закончив первые два, она ничего не поняла, но, осилив все, ужаснулась.

Сюжеты всех комиксов были примерно одинаковы. Главным положительным героем оказывался молодой чародей из чистокровной обедневшей семьи, служивший в министерстве магии. Порой он был идеальным человеком без недостатков, иногда поначалу вел себя не очень хорошо, поскольку находился под влиянием злых людей, но в финале непременно перевоспитывался. Врагами мистера Совершенство или злоумышленниками, плохо влиявшими на него, всегда оказывались маглорожденные чародеи-купцы или крупные бизнесмены. Порой они творили зло по глупости, чаще – из особо мерзких коварных помыслов, но расстановка сил оставалась неизменной всегда. В финале добро, разумеется, побеждало, мерзкий негодяй в лучшем случае разорялся, в худшем – отправлялся в Азкабан, а героиня, неземная красавица, по материнской линии происходившая от самого Мерлина, непременно выходила замуж за положительного чистокровного героя. Нигде ни разу не упоминались реальные современные проблемы волшебного мира: разорение фермеров, безработица, нападения Пожирателей Смерти. Среди комиксов попадались как талантливые и психологически обоснованные, так и откровенная халтура, но сюжет был неизменным всегда.

Закончив чтение, Белла отправилась к Прюэтту:

– Я хочу, чтобы Деверо и его люди ушли в отставку как можно скорее, – сказала она, едва войдя в дом. – Что я могу для этого сделать?

– Немногое, девочка, – вздохнул Агравейн и безнадежно спросил: – А, может, ты передумаешь?

– Нет.

– Что ж, – Агравейн снова вздохнул, – тогда учи горбидук.

– Что-что?! – Белла ожидала всего, но не этого.

– Учи язык гоблинов, девочка. Когда люди из Ордена победят, им понадобится помощь толковых экономистов. А одной из важнейших задач новой власти будет установление доверительных отношений с гоблинами.

– Потому что именно они контролируют финансы волшебного мира?

– Да. И при этом считаются существами второго сорта и не имеют права пользоваться волшебными палочками. До такого идиотизма могли додуматься только совсем уж одуревшие от собственной чистокровности богатые феодалы-землевладельцы! Но, как бы то ни было, гоблины способны как затормозить любые реформы волшебного мира, так и существенно помочь им. И орденцам очень важно установить с гоблинами добрые, честные отношения. Мы с тобой с этим вряд ли справимся: сквибов гоблины не жалуют. Но мы можем начать – и открыть дорогу другим. Поверь, девочка: день, когда гоблины согласятся принять на работу в свои банки хотя бы одного человека, станет зарей очень больших и хороших перемен.

– Ладно, я попробую. А кто меня будет учить?

– Один мой друг. Он гоблин. Даже среди этого гордого и скрытного народа есть те, кто понимают необходимость перемен.


Теперь каждую субботу Белла ездила в дом Агравейна на уроки горбидука. Джек удивлялся, но доверял ей всецело.

Занятия оказались трудными, но интересными. Белла мало что знала о гоблинах, но учитель с совершенно непроизносимым именем казался ей глубоким стариком даже по меркам своего долговечного народа.

Вместе с Беллой горбидук изучали молодые волшебники. Впрочем, на чародеев эти парни и девушки в джинсах, свитерах и куртках походили мало. Магловская одежда выглядела на них абсолютно нормально, и казалось, что маги носят ее часто и привычно.

На Беллу они посматривали с интересом, но не пытались начать разговор. Белла тоже помалкивала. Хотя она очень любила заводить новые знакомства, но рядом с людьми, напоминавшими ей о детстве, чувствовала себя неуверенно.

Еще одной причиной нежелания Беллы общаться с соучениками была ситуация в волшебном мире. Статьи в «Ежедневном пророке» с каждым днем становились все тревожнее, несмотря на жизнерадостные обещания Деверо скоро навести порядок. Белла прочла очень много магловских книг, в том числе и о Второй мировой, поэтому хорошо понимала: чем меньше знают люди, далекие от подполья, тем дольше они живут. Сейчас лезть в чужие дела было особенно опасно, так что лишних вопросов Белла старалась не задавать.

Поэтому за многие месяцы занятий она узнала лишь имена соучеников: Марлена, Доркас, Бенджи, Карадок... Двое рыжеволосых верзил, братья Гидеон и Фабиан, приходились хозяину дома то ли двоюродными, то ли троюродными братьями.

Но однажды любопытство все-таки победило, и, задержавшись как-то вечером после занятий, Белла спросила мистера Прюэтта:

– Эти молодые волшебники, которые учатся вместе со мной, – они ведь из Ордена Феникса, верно?

– Да, – кивнул Агравейн, нахмурившись. – Но больше ни на какие твои вопросы о них я отвечать не буду.

– А… вы тоже состоите в Ордене? – спросила Белла с замиранием сердца.

– Нет, не состою. Сейчас я Ордену абсолютно бесполезен. Кроме того, у меня жена и дочь – волшебницы, и подставлять их лишний раз я не хочу.

Белла открыла рот, чтобы спросить, зачем же тогда мистер Прюэтт принимает у себя фениксовцев и в своих статьях называет Пожирателей Смерти неразумными и бестолковыми людьми, но почему-то промолчала.

– Мы договорились с главой Ордена, – продолжил Агравейн, закусив губу. – Когда фениксовцы придут к власти, – а рано или поздно это непременно случится, – я буду помогать советами новому министру экономики. Сначала этот пост предложили мне, но я отказался. Маги никогда не согласятся, чтобы ими управлял сквиб…

Белла хотела возразить, но не нашла слов, поэтому спросила:

– А кто возглавляет Орден?

– Много будешь знать – никогда не состаришься, – вздохнул Агравейн, но потом вдруг махнул рукой: – Хотя какая тут к чертям собачьим конспирация! Ты же сама говорила: в волшебном мире все обо всех все знают. Ор-ден Фе-ник-са, – по слогам произнес он. – Тебе это ни о чем не напоминает?

Белла ненадолго задумалась, а потом вдруг вспомнила карточки к обожаемым ею шоколадным лягушкам и чуть слышно спросила:

– Альбус Дамблдор?

– Кто же еще?! Если даже ты, давно покинувшая волшебный мир, угадала, то чародеям это тем более очевидно. Какая уж тут секретность – детский сад! Ну ладно, – он вздохнул, – другой оппозиции все равно нет… Кстати, девочка, – лицо Агравейна вдруг приняло несвойственное ему умоляющее выражение, – у меня к тебе огромная просьба.

– Говорите, что нужно. Я все сделаю!

– Да нет, в этом нет ничего опасного, просто… – он замялся. – Я уже довольно давно пишу… трактат не трактат… эссе не эссе… о том, как быстро и правильно реформировать экономику волшебного мира. Работа эта очень важна для меня, а дома, увы, имеют привычку гореть, да и волшебством я не владею. Если я передам тебе один экземпляр, ты ведь сохранишь его на всякий случай, правда?

– Разумеется! Я верну его вам, когда вы станете советником министра экономики волшебного мира. Не думаю, что мой экземпляр вашей работы когда-нибудь понадобится, но с запаской ехать всегда спокойнее.

– Спасибо, девочка, – Агравейн, тяжело ступая, прошел вглубь дома и вернулся, держа в руке доверху наполненную наволочку. – Здесь хранятся все папки. Они пронумерованы, так что разобраться будет легко. Мне очень важно знать, что моя работа не пропадет, что бы со мной ни случилось…

– Да ничего с вами не случится! – улыбнулась Белла, не обращая внимания на холодок в сердце. – Мы еще на вашем столетии попляшем!