[Орден_Феникса]

Название: На всякого колдуна довольно простоты
Автор: Орден Феникса
Бета: будет названа позже
Тип: джен
Рейтинг: PG
Персонажи: Альбус Дамблдор, Доркас Медоуз, Эдгар Боунс и другие
Жанр: хроника, приключения
Размер: миди, 93.000 знаков с пробелами.
Дисклеймер: Канон принадлежит Джоан Роулинг
Саммари: Кое-что о том, как остаться человеком в любой ситуации, создать идеальное студенческое общество и ограбить банк.
Тема задания: «1970-1973 год, причины и предыстория войны глазами Альбуса Дамблдора. Обстоятельства создания Ордена Феникса»
Примечание 1: фик написан на командный конкурс «Битва за Англию».
Примечание 2а: за этот фик нужно голосовать по критерию «Раскрытие военной темы – общественное» (и еще, разумеется, за общее впечатление)

НА ВСЯКОГО КОЛДУНА ДОВОЛЬНО ПРОСТОТЫ

1. Два откровенных разговора

1970 год, декабрь

Если им суждено было встретиться и поговорить, так почему бы и не сегодня? Альбус Дамблдор, недавно назначенный директором Хогвартса, всегда об этом знал, и знание это не предвещало ничего хорошего. Он не виделся с Томом Реддлом с тех самых пор, как много лет назад этот исключительно одаренный юноша окончил школу и покинул её, глубоко уязвлённый отказом принять его преподавателем. Впрочем, Альбус не переставал незримо присутствовать в его жизни все эти годы. Поэтому когда волшебник, известный ныне как Лорд Волдеморт, в коротком вежливом письме попросил о встрече, Альбуc Дамблдор нисколько не удивился и незамедлительно ответил согласием.

Короткий стук в дверь отвлёк его от размышлений о том, сколько ошибок допустил он с этим мальчиком, можно ли ещё что-то изменить и кто займёт так некстати и едва ли случайно освободившуюся должность преподавателя защиты от тёмных искусств. Из всего этого директор Хогвартса наверняка знал одно: кто угодно, только не высокий закутанный в чёрную мантию посетитель, вошедший в его кабинет.

– Добрый вечер, Том. Присядете? – радушно приветствовал его Дамблдор. Стоявший перед ним был одним из самых могущественных легилиментов, и наверняка самым опасным, но Альбус и не подумал закрыть сознание барьером. Сейчас ему совершенно нечего было скрывать. Он не чувствовал страха перед Томом Реддлом и не испытывал к нему ненависти или отвращения. Только искреннее, глубокое разочарование.

– Я слышал, вы стали директором школы, – его гость, устроившись в кресле, осторожно подбирался к тому, зачем пришёл. Он был напряжён, наглухо застёгнут снаружи и изнутри, и должно быть, хотел казаться уверенным и грозным, но получалось совсем неубедительно.

Не просто слышал, Том, ты приложил много усилий, чтобы этого не произошло. Совершенно бесполезных, надо сказать… Даже не думай, что сможешь мне помешать или навредить школе.

– Достойный выбор, – добавил Том Реддл высоким холодным голосом без проблеска эмоций. Разумеется, он не мог удержаться от искушения заглянуть в мысли своего заклятого врага, но внешне постарался ничем этого не выдать.

– Рад, что вы одобряете, – пытливый, прищуренный взгляд прозрачно-голубых глаз ясно говорил, что Альбус не верит ни одному его слову, – Итак, Том, чему обязан удовольствием видеть вас? – наконец спросил он, вручая гостю бокал вина, словно доброму приятелю.

Тот некоторое время молчал, как будто бы не сразу поняв, что это его назвали почти забытым, человеческим именем:

– Никто больше не называет меня Томом. Теперь я известен под именем…

Альбус не дал ему закончить:

– Ваше новое имя мне известно, но, боюсь, для меня вы навсегда останетесь Томом Реддлом. Такова неудобная особенность старых учителей, они никогда не забывают, с чего начинали их юные подопечные.

Воровство – самое безобидное, что я могу припомнить о тебе, Том. Новое имя ничего не изменит.

Ответом была почти осязаемая волна обжигающей ярости.

Неужели ты и впрямь полагаешь, что можешь меня напугать?

Альбус Дамблдор расслабленно улыбнулся и отсалютовал гостю бокалом. А ему, в свою очередь, понадобились пара минут и пара глотков вина, чтобы вновь овладеть собой. Его ненавистный учитель был безукоризненно вежлив и совершенно открыт, но при этом излучал такую грозную и непредсказуемую силу, что Лорд Волдеморт исчез, уступив место Тому Реддлу, вновь сжавшемуся от ужаса перед пылающим шкафом.

– Я всегда удивлялся, что такой волшебник, как вы, ни разу не захотел покинуть эту школу, – он предпочёл отступить, переменив тему.

И не надейся, что когда-нибудь сможешь вынудить меня её оставить.

– Для такого волшебника, как я, нет ничего важнее, чем возможность передавать другим древнее мастерство, оттачивать юные умы. Если память мне не изменяет, вам это тоже когда-то представлялось привлекательным?

– И до сих пор представляется. Но всё же, я не могу понять, почему вы, волшебник, которому дважды предлагали занять пост министра, к которому так часто обращается за советами министерство…

Сомнительная честь, тебе не кажется? Насколько мне известно, к тебе некоторые чиновники приходят не реже. За приказами, не за советом.

– Трижды, если считать последнее предложение. Но меня, как и вас, никогда не привлекала карьера министра. И это, кажется, ещё одна наша общая черта.

Да, у нас чуть больше общего, чем каждый готов признать.

Том Реддл угрюмо молчал, видно, разговор складывался совсем не так, как он рассчитывал.

– Я вернулся, – наконец продолжил он, – намного позже, чем ожидал профессор Диппет, чтобы снова просить о той должности, для которой он когда-то счёл меня слишком юным. С тех пор как я окончил школу, я увидел и совершил многое. Я могу показать и рассказать вашим ученикам такое, чего они не узнают ни от какого другого волшебника.

Альбус оценивающе смотрел на гостя поверх бокала, но это уже ничего не значило, Том Реддл был изучен, взвешен, оценен и отвергнут с вердиктом «очень опасен» много лет назад. Годы показали, что никакой ошибки тут не было.

Показать и рассказать? Ты прекрасно знаешь, что этого я постараюсь не допустить всеми силами. Как и то, что я с большим трудом отговорил профессора Диппета дать тебе работу в Хогвартсе и сделал это вовсе не потому, что считал тебя слишком молодым.

– Да, я доподлинно знаю, что вы с тех пор совершили многое. И мне было бы очень грустно, если бы хотя бы половина слухов о ваших … достижениях оказалась правдой, – директор не смог удержаться от горькой, колкой иронии.

Лицо Реддла осталось непроницаемым, но он, безусловно, понимал, что Альбусу Дамблдору известно о нём больше, чем кому бы то ни было. И искренне недоумевал, почему тот до сих пор не обвинил его открыто. Не объявил войны, к которой оба давно готовы, понимая, что двоим им нет места ни в Хогвартсе ни в магической Англии.

– Величие пробуждает зависть, зависть рождает злобу, а злоба плодит ложь. Вы это прекрасно знаете.

Едва ли я знаю человека, меньше заслуживающего зависти, чем ты.

– Так вы называете то, что делаете, «величием»? – из-под полукружий очков вырвалось что-то очень похожее на презрение.

– Разумеется, – в этот раз Реддл не смог сдержать злости. – Я экспериментировал и раздвинул границы магии…

– Некоторых её разновидностей, – мягко поправил его Альбус Дамблдор, и вся значительность слов Реддла рассыпалась в дым. – Что касается других, вы остаётесь… простите меня… прискорбно невежественным.

И столь же прискорбно самоуверенным, полагая, будто можешь подчинить своей воле такие непостижимо сложные материи. Ты не представляешь, какие силы обернутся против тебя.

Реддл попытался улыбнуться, но нечеловечески белое лицо только исказилось в угрожающей, хищной гримасе.

– Тогда существует ли место лучше, чем Хогвартс, чтобы продолжить мои изыскания? Вы позволите мне вернуться? Поделиться знаниями с вашими учениками? Я отдам себя и мои дарования в ваше распоряжение. Стану вашим слугой.

Если бы у Альбуса Дамблдора был вредноскоп, его бы сейчас разорвало от напряжения, но директор давно привык обходиться своей интуицией и проницательностью.

Дело не в том, что я не верю ни одному твоему слову, и не в том, что мне не нужны слуги, хотя тебе сложно это представить. А в том, что ты не можешь помыслить ничего, кроме как обмануть, очаровать, обратить в собственность, а потом слопать. И другого от людей тебе не нужно. Ты жалок.

– А кем станут те, кто уже превратился в ваших слуг? Те, кого, если верить слухам, называют Упивающимися смертью?

– Мои друзья обойдутся и без меня.

– Рад слышать, что вы называете их друзьями. Мне казалось, они больше похожи на слуг.

– Вы ошиблись.

– Неужели? И если я загляну нынче ночью в «Кабанью голову», то не застану целую компанию – Нотта, Розье, Мальсибера, Долохова – ожидающую вас?

Непринуждённость, с которой Дамблдор проявлял осведомленность, задела Тома Реддла сильнее всего, но он смог сдержаться:

– Вы как всегда всеведущи.

– Нет, я всего лишь дружу с трактирщиком.

И мне действительно нечего скрывать. Если бы ты мог понять, как легко и приятно быть искренним.

– А теперь, Том, давайте-ка начистоту. Зачем вы явились сюда и просите о работе, которая, как мы оба знаем, вам не нужна? Я знаю, вы хотите вернуться в Хогвартс, однако преподавать вам хочется не больше, чем в восемнадцать лет. Почему бы вам прямо не попросить о том, чего вы добиваетесь?

– Если вы не желаете дать мне работу…

Уж точно не больше, чем ты хочешь работать под моим началом, Том.

– Разумеется, нет. И не думаю, будто вы хотя бы на миг тешили себя мыслью, что я соглашусь. Тем не менее, вы пришли ко мне с просьбой, значит, у вас есть какая-то цель.

И я настоятельно рекомендую тебе, Том, и твоим подельникам держаться от школы подальше. Если, конечно, ты не хочешь иметь дело со мной и прямо сейчас. Это был последний раз, когда я позволил тебе войти в замок.

Тома Реддла перекосило от бессильного гнева:

– Это ваше последнее слово? – он встал. Лютая, бешеная злоба, которую он излучал, разделила их, словно невидимая огненная стена.

Ты пожалеешь об этом, Дамблдор. Старый, жалкий трус. Ты мог стать великим, но предпочёл остаться ничтожеством. Можешь сколько угодно прятаться за этими стенами, я всё равно уничтожу тебя, рано или поздно.

– Последнее, – просто подтвердил Дамблдор. Высокий, ледяной, звенящий чистейшей ненавистью многолетней выдержки голос у него в голове только что поклялся его убить, и с этой секунды ещё не начавшаяся война, зловещей тенью надвигающаяся на Англию, стала его войной.

@темы: Орден Феникса, Джен, Аберфорт Дамблдор, Доркас Медоуз, Фик, Малфои, Альбус Дамблдор, Конкурсная работа, Эдгар Боунс, Выкладка 7, Люциус Малфой, Текст, Волдеморт

Comments

[Орден_Феникса]

***

– Поверить не могу, что вы позволили ему явиться в школу! Что он хотел? – Минерва Макгонагалл, строгая и решительная, вбежала в кабинет директора через четверть часа после того, как Том Реддл захлопнул за собой дверь.

– Садитесь, Минерва, – Альбус указал на кресло, где не так давно сидел так взволновавший её посетитель. – Позволите предложить вам вина? Я как раз открыл бутылку, и очень недурную, – он добродушно улыбнулся и подмигнул.

– Не заговаривайте мне зубы, от вас только что ушёл тот, кого теперь называют Лордом Волдемортом, – из её глаз только что искры не сыпались, но за негодованием профессор трансфигурации и декан Гриффиндора была не на шутку встревожена.

– Да, и выпить с вами мне гораздо приятнее, чем с ним, – пожал плечами Дамблдор и разлил вино. – Вы уверены, что он действительно ушёл?

– Я проследила за ним до ворот. Он был в бешенстве, – Минерва медленно поднесла бокал ко рту и осторожно принюхалась, как будто тот, кто недавно отсюда ушёл, мог отравить его содержимое под самым носом Дамблдора, даже не прикасаясь к бутылке.

– Не сомневаюсь в этом и благодарю за бдительность. Выпейте и успокойтесь, с вином всё в порядке, а я намерен вам кое-что рассказать, – всем своим видом Альбус Дамблдор излучал спокойную уверенность.

– Зачем он приходил?

– Доподлинно не знаю, но пытался убедить меня, будто хочет получить место преподавателя защиты от тёмных искусств. У меня есть кое-какие соображения, но пока это не больше, чем предположение.

– И я надеюсь…

– Разумеется, я ему отказал, – закончил за неё Дамблдор, таким тоном, словно речь шла не только о чём-то само собой разумеющемся, но и совершенно незначительном.

– Но у нас действительно нет преподавателя на эту должность, и я подумала, что смогла бы эти полгода вести два предмета. Собственно, я шла обсудить это с вами, и представьте моё удивление, когда наткнулась на него в коридоре.

– Нет, Минерва, я ни за что вам этого не позволю, – покачал головой Дамблдор, и тон его утратил всякое подобие мягкости.

– Но почему? Я вполне могу изредка пользоваться хроноворотом.

– Я слишком дорожу вами, а Том Реддл – не тот, кто может смириться с отказом и просто уйти. Боюсь, отныне преподавать в Хогвартсе защиту от тёмных искусств будет небезопасно.

– Вы сомневаетесь во мне? – кровь прилила к щекам декана Гриффиндора, то ли от выпитого вина, то ли от обиды и возмущения.

– Нисколько. Я очень ценю ваш талант, мужество и исключительную порядочность, и доверяю, как никому в школе. Просто я понимаю, как вы здесь нужны. Возможно, даже больше, чем я, – Дамблдор грустно улыбнулся.

– Думаете, это настолько серьёзно?

– А разве вы так не думаете, Минерва? Вы уже много лет не врывались ко мне в кабинет, запыхавшись, и уж точно никогда не провожали моих посетителей, обернувшись кошкой, – Альбус хитро прищурил глаза.

– Не могу поверить, что вы тоже… Боитесь его?

– Я? Нисколько, по крайней мере, за себя. Меня куда больше пугают его сторонники, точнее то, что их становится всё больше и больше.

– Такие же беспринципные и алчные мерзавцы! – Минерва Макгонагалл сердито поджала губы. – Не могу понять, куда смотрит министерство и аврорат.

– Не всё так просто, Минерва. К сожалению, среди сторонников идей Тома Реддла достаточно достойных, но запутавшихся волшебников, – Альбус со вздохом развёл руками, выпустив, наконец, давно терзающую его тревогу. – Он говорит то, что они очень хотят услышать, и делает это на редкость убедительно. Вы должны помнить, как легко он умеет врать, подчинять и запугивать. Не забывайте, ему до сих пор удаётся сохранять репутацию если не порядочного человека, то, во всяком случае, успешного, даже могущественного, и не пойманного ни на чём непростительном. Мои подозрения давно переросли в твёрдую уверенность, но я наблюдаю за ним с детства. Поэтому худшее, что могло бы сделать министерство – это жестоко преследовать всех, кто его поддерживает, без разбора, а я боюсь, что идёт именно к этому, – горько закончил он.

– Я вас решительно не понимаю, Альбус. Неужели вы видите какой-то смысл в этом бреде о чистоте крови?

– Разумеется, никакого. Но я понимаю, почему именно сейчас он звучит как никогда привлекательно. И как важно не позволить волшебникам втравить друг друга в кровавую бойню. Бессильный ужас, который мы испытали перед военной мощью магглов четверть века назад, когда немецкая авиация каждый вечер совершала налёты на Лондон, уже не изгладится из памяти. Увы, магглоотталкивающие чары не могут защитить нас от бомб, а магглы без устали совершенствуют своё оружие. У нас нет и больше никогда не будет волшебства, способного противостоять им всерьёз, и эта правда для многих невыносимо горькая. Волшебники веками посмеивались над магглами, когда добродушно, когда зло, но всегда в глубине души считали себя… несколько выше, скажем так. И этот восхитительный пузырь радужных иллюзий лопнул. Геллерт Гриндельвальд был последним, кто всерьёз говорил о возможности поработить магглов и править ими, и не угодил немедленно в сумасшедший дом, но вам не хуже моего известно, чем всё это закончилось. Мы зависим от магглов куда сильнее, чем они от нас, и открытие это оказалось таким неожиданным и болезненным, что до сих пор почти никто не решается говорить об этом вслух. Даже я – с теми, кому не доверяю так же безгранично, как вам, Минерва.

– Но, даже если вы правы, какое отношение всё это имеет к воззрениям Лорда Волдеморта?

– Если? Вы сомневаетесь в моих выводах, Минерва? Тогда подумайте, в какой области у волшебников ещё осталось преимущество? Экономика, медицина, наука, военное дело, техника?

– У волшебников есть способ, хотя и отвратительно бесчестный, заставить любого маггла подчиняться своей воле… – профессор Макгонагалл не договорила, вопросительно глядя на директора.

– Есть, – согласился Альбус. – Но это ровным счётом ничего не меняет, ни один волшебник не сможет руководить действиями маггла, скажем, инженера, достаточно достоверно и успешно. Просто потому, что понятия не имеет, что и как тот должен делать, и добьётся лишь того, что подвластного упрячут в сумасшедший дом. К тому же скольких магглов может держать одновременно под Imperio один волшебник, даже такой выдающийся и одновременно жестокий, как Реддл? Ничего не выйдет, слава Мерлину.

– Пожалуй, но всё же, при чём тут чистота крови?

– При том, что когда нет сил признать правду о могуществе магглов, удобнее всего сделать вид, что их вовсе не существует, но это не так-то легко, когда в наш мир каждый год приходят магглорождённые волшебники. И те представители старинных колдовских фамилий, которые видят в них угрозу своему могуществу, богатству, да и всему образу жизни, не так уж и неправы, только угроза эта, разумеется, не в «грязной крови»… У волшебника, рождённого в мире науки и техники и не чуждого ему, шансов добиться выдающихся успехов теперь не меньше, чем у чистокровного, а зачастую и больше. Прибавим к этому то, что чистокровные семьи, веками практиковавшие браки между кузенами, племянниками и другими родственниками – вырождаются, а британские магглы богатеют год от года. Курс галлеона постоянно падает с самой Великой войны, уже двадцать пять лет. Причин для страха и неприязни, если не сказать ненависти, более чем достаточно, и такой, как Том Реддл, может успешно на этом играть. Но, боюсь, он и сам до конца не понимает, чем это грозит. Нас слишком мало, чтобы позволить себе братоубийственную войну, к которой он толкает и своих сторонников, и министерство. А волшебники вроде Бартемиуса Крауча только льют воду на его мельницу, из самых лучших побуждений, разумеется, – Альбус Дамблдор тяжело вздохнул.

– И что же вы собираетесь делать?

– Если бы я знал выход, который устроил бы всех и был уверен, что не совершу ошибку, я мог бы и принять предложение стать министром. Но мои просчёты могут оказаться куда опаснее, чем любого другого волшебника. Достоверно я знаю только то, что наш единственный шанс – оставаться людьми, не пытаясь делить друг друга на первый и второй сорт, пусть это и звучит наивно. А прямо сейчас я собираюсь отлучиться на некоторое время. Меня ждёт работа.

– Работа? – непонимающе переспросила Минерва, оглядываясь вокруг, словно желая удостовериться, что они всё ещё в кабинете директора.

– Да. Я уже десять лет работаю машинистом в лондонском метро, удивительно, что я не рассказывал вам об этом раньше.

– Что?! – профессор Макгонагалл вскинула брови, как будто директор ляпнул что-то возмутительно нелепое.

– Да, в кабине поезда ко мне приходят особенно интересные мысли.

– Но… Где вы этому научились?

– Это не так уж и сложно. После Великой войны, в 1945 году я поступил на факультет инженерного дела Манчестерского университета и, разумеется, закончил его с отличием. Очень познавательно, особенно про электричество. Обязательно расскажу вам как-нибудь на досуге.

[Орден_Феникса]

2. Два неожиданных поворота

1971 год, октябрь
У Эдгара Боунса, студента шестого курса и старосты Хаффлпаффа, в это ясное октябрьское утро было совершенно безоблачное настроение: во-первых, сегодня первая в этом году прогулка в Хогсмид, а во-вторых, он пойдёт туда с Дорой Медоуз. Думая о ней, он весь вчерашний день ходил с такой сияющей и глупой улыбкой, что профессор Вителли сняла с Хаффлпаффа пять баллов за то, что Эдгар так и не смог войти в защитную медитацию на её уроке. Ему и без того казалось невероятно глупым бороться против тёмной магии, замирая с остекленевшим взглядом, чего уж говорить про день, когда он наконец-то пригласил Дору на свидание и она согласилась! Понятно, что вместо «мистических внутренних резервов организма волшебника, которые защищают лучше любых заклинаний» Эдгар думал о том, куда поведёт её сначала – в магазин Зонко или в «Сладкое королевство».

Он ждал Дору в вестибюле на четверть часа раньше условленного времени, и сердце всё время гадко ёкало в груди: а вдруг она забыла? Или передумала? Или её пригласил кто-нибудь поинтереснее и они сейчас просто пройдут мимо как ни в чём не бывало?

– Привет, – Дора Медоуз, высокая и ладная в тонкой кашемировой мантии, сбежала ему навстречу по широкой мраморной лестнице и откинула со лба прядь русых с золотистым отблеском волос. Гибкая, стремительная, как будто бы светящаяся изнутри. – Ты давно ждёшь?

– Привет. Нет, только что пришёл, – зачем-то соврал Эдгар, беря Дору за руку и переплетая пальцы с её. – Пойдём.

– А я чуть не опоздала. Напоролась на профессора Слагхорна и он пригласил меня на вечеринку клуба Слизней.

– Пойдёшь? – Эдгар почувствовал что-то вроде острого укола ревности. Его в клуб Слизней не приняли.

– Наверно, – Дора пожала плечами. – Отец говорит, что в школьных и студенческих клубах находят друзей на всю жизнь, хотя, наверно, для волшебников это не совсем верно. Мой брат Кевин – член трёх клубов в Оксфорде. Это маггловский университет, один из самых больших.

– Я слышал, что твой отец очень богатый и влиятельный среди магглов. Вроде министра или Малфоев?

– Уж точно не вроде Малфоев, он не делит людей на чистых и грязных. Но действительно был министром финансов в правительстве Вильсона. У магглов не один министр, а много, каждый занимается чем-то одним. Это называется правительство. Подозреваю, Слагхорн поэтому и взял меня в свой клуб, – она как-то горько улыбнулась и едва слышно вздохнула.

– Неправда, ты же лучшая ученица, – горячо возразил Эдгар. – И отлично играешь в квиддич. И… Он чуть не добавил «очень красивая», но вовремя замолчал, сообразив, что Доре вряд ли понравится идея, что Слагхорн обратил на неё внимание из-за этого.

– Только я там единственная магглорождённая, и слизеринцы даже не пытаются скрыть, что презирают меня. И не только слизеринцы.

– Не обращай внимания на идиотов.

– Не очень-то получается не обращать внимания, их с каждым днём становится всё больше. Тех, кто повторяет за Лордом Волдемортом и его приспешниками, что всё зло – от магглов, магглорождённых и прочих нечистых, вроде меня или Диггла.

– А с Дигглом-то что не так? Он же потомственный волшебник? – не понял Эдгар.

– У него в роду были гоблины, это тоже грязная кровь. Наверно, это очень приятно – считать себя исключительным, не прикладывая никаких усилий, а остальных, кому не повезло родиться в семье с длинной родословной, – за полное дерьмо, – её голос звенел нешуточной, давно зревшей обидой, и Эдгар вдруг почувствовал себя ужасно виноватым за то, что он чистокровный волшебник из уважаемой семьи.

– О, Мерлин… Веришь, я ничего такого не думаю. И никогда не думал, – поспешил заверить её Эдгар. Совсем не так он представлял их первое свидание, которого ждал два года.

– Я знаю, иначе ни за что не согласилась бы встречаться с тобой, – Дора чуть сильнее сжала его пальцы, и по телу Эдгара как будто пробежала жаркая волна. Встречаться. – Извини, – тихо добавила она, – давай лучше зайдём в «Сладкое королевство».

В кондитерской было многолюдно и шумно. Запахи карамели, ванили, шоколада, марципана и засахаренных фруктов смешались в душистое густое сладкое облако. У витрин толклись третьекурсники, многие из которых попали сюда впервые. Эдгар увидел неразлучных рыжих братьев Прюэттов из Гриффиндора в изрядно поношенных мантиях: они стояли чуть в отдалении и грустно смотрели на горы сахарных перьев и шоколадных лягушек.

– Пойдём отсюда, всё равно у нас нет денег, – вздохнул один из них и потянул другого к выходу.

– Да, детки, времена сейчас такие, что ни у кого нет денег. Цены растут день ото дня, подумать только, сахарные перья по пять сиклей, – неожиданно поддакнула незнакомая ведьма с крысой на плече. Один глаз у неё был карий, а другой – серый.

– Ну ещё бы, – раздался сзади тягучий, надменный голос. Люциус Малфой, бледный семикурсник с заострённым лицом, вышел из-за соседней витрины. – То ли ещё будет, если мы не перестанем заигрывать с магглами и их отродьем и позволим им и дальше диктовать нам курс галлеона, – он метнул на Дору выразительный взгляд. – Давно пора поставить их на место.

– Конечно, все беды от магглов, а не от спеси и глупости. И если бы тебе досталась хоть капля мозгов от твоих расфуфыренных предков, то мог бы и понять, отчего происходит инфляция.

Выражение лица у Люциуса Малфоя сделалось такое, словно с ним заговорил флоббер-червь, а «инфляция» – это редкая и позорная болезнь, которой у чистокровных магов уж точно не бывает. Эдгар на всякий случай нащупал в кармане палочку.

– Надо же, Боунс, а я считал тебя за человека, – бросил Малфой с преувеличенной брезгливостью.

– Зато я никогда не заблуждался на твой счёт, – парировал Эдгар, крепче сжимая палочку, но Люциус был не насколько глуп, чтобы затеять потасовку в кондитерской.

– Дайте, пожалуйста, семь лягушек, две карамельные бомбы, три пакета «Берти Боттс», шоколадные котелки и… дюжину сахарных перьев.

Ведьма за прилавком сложила покупки в пакет с разноцветными блестящими звёздами, который внутри точно был гораздо больше, чем снаружи. Дора отдала два галлеона и потянула Эдгара за собой.

У выхода она остановилась около братьев Прюэттов, поспешно достала из пакета горсть шоколадных лягушек и неловко сунула прямо в руки Фабиану:

– Возьми, я совсем забыла, что мне их нельзя. И это тоже, – она решительно вручила Гедеону сахарные перья и, не дав братьям никакой возможности отказаться, быстро пошла, почти побежала прочь, так что Эдгар едва поспел за ней.

– Ты так расстроилась из-за Малфоя? Брось, все знают, что он узколобый, напыщенный сноб.

– Я уже давно перестала расстраиваться из-за Малфоя, Крэбба, Гойла, Флинта и всех остальных. И покупаю сладости для всего Гриффиндора вовсе не потому, что хочу купить чью-то дружбу или считаю себя виноватой за то, что в волшебном мире сейчас такие времена. Ты спрашивал, похож ли мой отец на Малфоя? Нисколько, хотя, думаю, наша семья богаче. Он всегда говорит, что богатство и власть никого не делают исключительным, они накладывают обязанности и ответственность. Помогать тем, кто слабее. Богатый и могущественный должен быть щедрым, справедливым и милосердным, иначе в этом нет никакого смысла. Дурацкий разговор для первого свидания, правда? – Дора натянуто улыбнулась, мучительно придумывая, как бы сменить эту неуютную тему.

– Нет, что ты. Марвин Меллори рассказывал, что когда он пригласил в Хогсмид… Одну девушку… Она всё время сокрушалась, что у неё не получается сварить зелье для похудения.

– А Эми ходила на свидание с парнем, у которого всех разговоров-то только про плюй-камни, – Дора фыркнула и неловкое напряжение между ними растаяло.

Да уж… – Эдгар решил не высказываться, что лучше уж плюй-камни, чем зелье для похудения, – Зайдём? – он кивнул на «Три метлы».

– Давай, – согласилась Дора.

– Сливочного пива? – предложил Эдгар, когда к ним подошла молоденькая официантка с заложенным за ухо пером и парящим впереди блокнотиком для записей. – О, привет, Рози.

– Привет, Эдгар, привет Доркас. Что будете?

– Две бутылки сливочного пива. Как ты? Присядешь с нами?

– Неплохо, – она пожала плечами. – Нет, я не могу. Посетителей много. Эти теперь сюда как на работу ходят. Почти каждый день, – Розмерта Уэйн, выпускница Хаффлпаффа прошлого года, ловко призвала из бара две бутылки и два стакана и прикоснулась палочкой к их крышкам. Бутылки со звуком стукнулись одна об другую, уронив крышки на скатерть, потом взлетели в воздух и одновременно наклонились над стаканами, наливая пенящееся пиво.

Пока Розмерта колдовала, Дора посмотрела, куда она показала, говоря об «этих».

Вдоль стены несколько столов были по-хозяйски составлены вместе, а за ними расположилась большая компания старшекурсников, в которой преобладали слизеринцы, но было и несколько ребят из Равенкло и Хаффлпаффа. Но что было особенно отвратительно, с краю сидели братья Прюэтты, правда, лица у них были совсем кислые, а бутылки сливочного пива напротив них стояли почти нетронутые. Во главе, вальяжно развалившись на диванчике, очевидно, трансфигурированном из стульев, сидели двое взрослых волшебников.

– И что это за сборище?

– Это Нотт и Мальсибер. Торчат тут, будто липучим зельем намазано. Думают, никто не догадывается, зачем. Шпионят для своего хозяина да людей собирают. Угощают, разговоры всякие заводят. За здоровье Тёмного Лорда пьют. А сегодня засели с утра, скупили почти всё пиво и ждали. Извините, ребята, – Розмерта поспешила к другому столику, где садились Дедал Диггл и ещё двое пятикурсников из Равенкло.

– Чего ждали? – не понял Эдгар.

– Нас, – мрачно ответила за неё Дора. – Ну, не нас с тобой, конечно, а студентов Хогвартса. Догадываешься, зачем? Он хочет привлечь на свою сторону как можно больше волшебников, поэтому его прихвостни дальновидно начинают со студентов. И ты сейчас опять скажешь, что нас это не касается и не нужно обращать внимания. Вот там, – она кивнула, – человек двадцать рассуждают о пользе и красоте Тёмных искусств и ждут не дождутся, чтобы извести таких, как я.

[Орден_Феникса]

– Ты преувеличиваешь. Я понимаю, Малфой тебя расстроил, но…

– Ничего я не преувеличиваю. А их слушают, раскрыв рот, потому что на защите от тёмных искусств нас уже второй год ничему не учат. Или ты веришь в силу трансов синьоры Вителли?

– Пожалуй, нет. Вчера она сняла с меня пять баллов, потому что у меня ничего не получилось, – Эдгар почувствовал, что краснеет, вспомнив, о чём думал на прошлом уроке по защите, но Дора, кажется, была так увлечена, что ничего не заметила.

– Я как-то сказала, что нам необходимо уделять часть времени на изучение… Более традиционных способов борьбы с тёмной магией.

– И что она?

– Ничего. Пять баллов с Гриффиндора и дополнительное занятие по медитации. А вообще, я думаю, что она чокнутая. Представляешь, я пришла к ней на это дополнительное занятие, а она целый час расспрашивала меня про маггловские деньги и банки. А потом как будто спохватилась, вспомнила про свою медитацию и дала какой-то дурацкий стеклянный шарик, чтобы я с ним упражнялась, – Дора выразительно скривилась и закатила глаза.

– Ничего себе… Интересно, кстати, Патрик Макмиллан говорил, что слышал, как она допытывалась у профессора Бэбидж где достать адресную книгу Лондона и как магглы пользуются телефонами.

Разговор перешёл на обсуждение школьных новостей, тренировок по квиддичу, и, глядя, как Дора заразительно смеётся и как сияют её янтарно-карие глаза, Эдгар готов был забрать обратно свои мысли о том, что их первое свидание должно быть совсем другим. Они не заметили, как за окнами «Трёх мётел» сгустились сумерки, и кажется, стал накрапывать дождь.

– Пора возвращаться, – с сожалением сказала Дора. – Уже стемнело.

Компания за сдвинутыми столами тоже засобиралась, и, судя по громким, чересчур развязным и весёлым голосам, пили они не только сливочное пиво. Один из взрослых волшебников, Мальсибер, картинно-широким жестом швырнул на стол несколько золотых монет.

– Здоровье Тёмного Лорда! – провозгласил он, поднимая стакан, – скоро увидимся, друзья.

Шумная, возбуждённая ватага слизеринцев двинулась к выходу. Огромный, широкоплечий Крэбб толкнул едва доходящего ему до пояса Дедала Диггла:

– Прочь с дороги, гоблинское отродье. Не видишь, чистокровные волшебники идут?

Диггл упал у самого порога, а остальные одобрительно загоготали.

– Отстань от него, Крэбб, – вступился за Диггла один из его друзей.

– Чего? Ты же волшебник, а водишь дружбу с гоблинами. Нехорошо это, – Крэбб своими огромными ручищами сгрёб мальчишку, поднял и как следует встряхнул.

– Эй, остановитесь и убирайтесь отсюда, живо, – Розмерта, держа наготове палочку, поспешила к ним.

– Простите, мисс, мы уже уходим, – Люциус Малфой улыбнулся совершенно по-змеиному и прошипел: – Пусти его, Крэбб, не нарывайся.

Тот с сожалением послушался, и компания вышла на улицу. Дедал Диггл попытался побыстрее убраться, но не успел.

– Ну-ка, подожди, маленький гоблин, ты должен запомнить, что это очень невежливо, путаться под ногами у чистокровных волшебников, – Люциус Малфой вскинул палочку:

– Vingardium leviosa, – Дедал взлетел в воздух, беспомощно суча ногами, – Ну вот, теперь тебя хоть разглядеть можно.

– Accio палочка, – Филипп Флинт призвал из кармана Диггла палочку раньше, чем тот успел её найти.

– Да оставьте его в покое, что он вам сделал?! – раздался голос всё того же паренька из Равенкло, но никто не обратил внимания.

– Circumobilis, – произнёс Малфой, и парящее в воздухе тело Диггла завертелось волчком, а из карманов мантии высыпалась всякая мелочь: перо, карточки от шоколадных лягушек и несколько монет. Флинт призвал их на лету:

– Эй, Прюэтты, держите. Чистокровные не должны быть голодранцами, это позорит само звание волшебника.

– Не надо. Отпустите его, – мрачно буркнул Фабиан.

– Предпочитаете питаться подачками грязнокровок вместо того, чтобы взять то, что принадлежит вам по праву? – Малфой повернулся, и лицо его выражало крайнюю степень отвращения. – Ну, как хотите. А сейчас наш маленький гоблин всё забудет…

– Подонок, – пробормотала Дора, вытаскивая палочку. – Contro absurdus, – Малфой не успел произнести своё заклятие забвения, или что он там хотел, вместо этого палочка завибрировала у него в руке и он ударил Флинта по ногам неожиданно вырвавшейся из неё струйкой огня и дыма.

– Какого тролля?! – взревел тот, сбивая с мантии пламя, но Малфой ничего не смог ему ответить, ноги отказались ему подчиняться, разъехались, и он, беззвучно шевеля губами, рухнул прямо в лужу.

– Что с тобой, Люциус? – глупо спросил Крэбб.

– Это Дурной сглаз, Крэбб, – громко сказала Дора. – Специально для чистокровных, которые считают, что могут безнаказанно издеваться над слабыми.

– Finite Incantatem – Эдгар опустил Дедала Диггла на землю. – С тобой всё в порядке? Accio палочка. Держи.

– Да, спасибо, – пробормотал тот, тяжело дыша.

– Паршивая грязнокровка, – прорычал Флинт, направляя на Дору палочку. Могучая фигура Крэбба маячила у него за спиной наготове.

– Expelliarmus, – неожиданно раздался голос Гедеона Прюэтта, и палочка вылетела из руки Флинта, шлёпнувшись в грязь. Фабиан, стоявший рядом с братом, с мрачной решимостью целился в Крэбба.

Несколько секунд слизеринцы молча стояли за спиной у Крэбба и Флинта. Лица Доркас Медоуз, Эдгара Боунса и братьев Прюэттов не предвещали ничего хорошего. Кто-то помог подняться Малфою, который уже пришёл в себя и разразился потоком отвратительной брани.

– Пошли, ребята, – наконец сказал Флинт, очевидно решив, что продолжать не стоит. Тем более на соседней улочке показалась огромная фигура лесничего Хагрида. – Мы с тобой ещё посчитаемся, – бросил он на прощание, и каждый из пятерых мог отнести эти слова на свой счёт.

– Вот видишь, – сказала Дора, когда компания обидчиков скрылась за поворотом. – Я бы рада относиться к Малфою как к безобидному клоуну, но это не так. Ребята, что вам говорили? Там, за столом? – она повернулась к Прюэттам.

– Про Тёмного Лорда, – неохотно сказал Фабиан.

– Что он борется за права чистокровных волшебников, – добавил Гедеон.

– Кто же их ущемляет, хотела бы я знать? – фыркнула Дора.

– Я, наверно, – Дедал Диггл жалко улыбнулся и развёл руками.

– Извини, – пробормотал Гедеон, потупившись. – Мы вовсе не с ними. Просто… Присели. Вот твои деньги.

– Знаете, ребята, что плохо? Эти мерзавцы объединяются, а мы просто смотрим и ждём, когда они с нами разделаются.

– Ну подожди, не все чистокровные волшебники – мерзавцы, повёрнутые на своей исключительности, – вмешался Эдгар. – Сестрица Амалия оторвала бы мне уши, если бы хоть раз сказал что-то подобное.

– Наша Молли тоже, – кивнул Фабиан.

– Вот, а Прюэтты – тоже старинный, уважаемый колдовской род.

– Да я вовсе не об этом, Эдгар. Я знаю, что нормальных волшебников гораздо больше, просто они спокойно смотрят на это и ничего не делают. Только говорят, что не надо обращать внимания на идиотов. А эти идиоты, между тем, обрабатывают сомневающихся и набирают силу. С нашего молчаливого согласия. Мой отец говорит, что самая любая ложь, повторённая многократно, становится убедительной. И чем более она чудовищная, тем быстрее в неё поверят.

– И что ты предлагаешь? – Эдгар подумал, что отец Доркас, мистер Медоуз, толковый мужик, хотя и маггл.

– Не знаю. Но мы должны объединяться, чтобы дать им отпор.

– Ты предлагаешь объединиться против чистокровных волшебников? – Фабиан и Гедеон переглянулись.

– Конечно, нет. Иначе чем мы будем от них отличаться? Против Тёмного Лорда и тёмных искусств. И за то, что все волшебники рождаются равными, и никто не должен их притеснять из-за происхождения. Места в волшебном мире хватит всем. В общем, я предлагаю создать новое студенческое общество, – неожиданно закончила Дора, сама удивившись, что мысль, терзавшая её уже два месяца, вдруг оформилась в такое простое и ясное решение. – Для всех, кому отвратительны принципы Лорда Волдеморта.

– А что, я согласен, – заулыбался коротышка Диггл. – И что мы будем делать?

– Изучать защиту от Тёмных искусств, раз уж у нас уже второй профессор подряд хуже, чем некуда. Защищать друг друга, чтобы они больше к тебе не цеплялись, – сказал Эдгар, кивнув на Диггла. В ответ Дора одарила его таким нежным взглядом, что у него даже уши порозовели. Эдгар только порадовался, что в темноте это совсем незаметно.

По пути к замку они не только придумали название и программу для нового студенческого общества, но и договорились о первом заседании, пообещали поговорить с друзьями на своих факультетах и уничтожили большую коробку шоколадных котелков из Дориного пакета со сладостями.

У самых ворот новоиспеченные члены общества борьбы с Тёмным Лордом расстались. Эдгар и Дора замешкались, как-то смущённо глядя друг на друга.

– Извини, – наконец, сказала Дора. – Я вовсе не собиралась превращать наше первое свидание в митинг. Но…

– Ничего, всё в порядке. Теперь мы по крайней мере знаем, что наши взгляды совпадают, – он улыбнулся и сжал её руку.

– Да, – тихо выдохнула Дора и неожиданно её лицо оказалось близко-близко, так, что можно было пересчитать все веснушки на золотисто-смуглой коже. Эдгар осторожно прижал её к себе, как будто хотел защитить от всего на свете, и мягко поцеловал в приоткрытые губы.

– И у нас впереди ещё много-много прогулок в Хогсмид, правда?

– Конечно, – мечтательно согласилась она, склонив голову ему на плечо.

[Орден_Феникса]

***

Альбус с незапамятных времён привык засиживаться за работой за полночь, поэтому Аберфорт точно знал, что застанет брата в кабинете в этот поздний час.

– Ал? Здравствуй, поговорить надо, – голова с взлохмаченными седыми волосами появилась в кабине директора Хогвартса.

– Привет, Берти. Заходи, поболтаем, – Альбус поднялся из-за стола, отодвигая свитки.

– Не сегодня. Пойдём, я тебе кое-что покажу, – Аберфорт был очень сердит.

– Подожди минуту, – Альбус накинул на домашний халат фиолетовую мантию, взял из стоявшей на столе банки щепотку дымолётного порошка и шагнул в камин, где только что была голова младшего брата. – Что-то случилось? – спросил он, выходя в тесную комнатку на втором этаже «Кабаньей головы».

– Да. Вчера вечером в моём подвале было прелюбопытное сборище. Твоих студентов. Они решили организовать какой-то клуб по борьбе с тёмными искусствами.

– Да? – Альбус внимательно смотрел на брата из-под сверкающих в отблесках пламени стёкол очков. Вид у него почему-то сделался очень довольный, словно Аберфорт говорил не о грубейшем нарушении школьных правил, а угощал его леденцами.

– Именно. Они решили приходить сюда каждую неделю и проводить не то уроки, не то заседания. Понять не могу, ты их совсем не учишь? Или им в школе занятий мало? – ворчал Аберфорт, совершенно не понимая, чему с таким счастливым видом улыбается его старший брат. Впрочем, они уже почти сто лет друг друга не понимали.

– Ну, возможно я не лучший учитель для них… А занятий по защите от тёмных искусств в школе действительно прискорбно мало, – неожиданно согласился Альбус, в задумчивости поглаживая бороду. – А что ты сделал?

– Ничего. Наложил антиподслушивающие чары, у меня тут народ-то сам понимаешь, какой. И рассказал тебе.

– Спасибо, Аберфорт. Ты просто не мог поступить лучше. Не возражаешь, если мы спустимся в подвал? – едва дождавшись его кивка, Альбус быстрым шагом пошёл по лестнице вниз. – Что они ещё говорили?

– Что профессор по защите у тебя никуда не годится, ещё хуже предыдущего, который тоже был оторви да выбрось, а поклонников тёмных искусств всё больше и больше и они открыто собираются в «Трёх мётлах», поэтому они тоже решили. И что все волшебники рождаются равными, хотя бы и от магглов и гоблинов. Тьфу.

– Замечательно, – пробормотал Альбус себе под нос, улыбаясь всё шире, и прикоснулся палочкой к двери подвала, которая послушно открылась с унылым скрипом.

– Ты совсем не пользуешься запирающими чарами? Не очень-то предусмотрительно с твоей стороны.

– Можно подумать, ты бы их не развеял, – пожал плечами Аберфорт, всем своим видом показывая, что вовсе не нуждается в добрых советах.

– Я – да. Но я вовсе не предлагаю тебе запираться от меня, – Альбус упорно не придавал его колючему тону ровно никакого значения.

– А от кого? Чего тут красть, крыс что ли? – пробурчал Аберфорт, проходя в подвал.

Там было темно, сыро и довольно неуютно. Альбус достал из кармана что-то похожее на блестящую зажигалку, щёлкнул и выпустил в воздух светящийся шар, который медленно поплыл под потолком, осветив белёсым светом ночного маггловского фонаря покрытые трещинами сырые стены, земляной пол, древние шкафы с каким-то хламом, несколько бочонков, старые мётлы в углу, стол и две скамейки.

– Э, такого у меня не было, – Аберфорт показал на стол и скамейки.

– Конечно, не было, – просиял Альбус и направил на стол палочку. Он тут же превратился в пыльный выцветший сундук с коваными замками. – Помнишь, это стояло в маминой комнате… Неплохая работа, Минерва может гордиться своими учениками, – не возражаешь, если я здесь… Кое-что усовершенствую.

– Понять не могу, чего ты расцвёл, будто вейлу увидал? Я тебя позвал, чтобы ты приструнил этих детишек, ты же директор, а они сбежали из школы. Нет уж, не надо мне твоих усовершенствований, жил без них сто лет и ещё проживу. Уж больно ты мудрёный для простых-то людей, сроду не поймёшь, что у тебя на уме, – Аберфорт скрестил руки на груди и смотрел исподлобья с явным неудовольствием.

– Прости пожалуйста, я сначала должен был объяснить. Я вовсе не намерен их, как ты выразился, «приструнить». Наоборот, я хочу сделать всё для того, чтобы студенческое общество по борьбе с тёмными искусствами и дальше собиралось в твоём подвале. Как жаль, что я не додумался сам его создать за пределами школы, это решило бы кое-какие мои проблемы. С другой стороны, как же я рад, что они дошли до этого сами, и постараюсь, чтобы мои студенты были здесь в безопасности и…

– До чего они дошли? – сварливо перебил Аберфорт.

– До того, что идеи Тома Реддла, известного также как Лорд Волдеморт, – неверные и опасные. И что с их распространением надо бороться, и борьба эта, прежде всего, должна быть в том, чтобы переубеждать сомневающихся и предлагать им что-то другое.

– И ты думаешь, что этим должна заниматься школота, а не министерство? – Аберфорт посмотрел на брата так, точно тот собирался поужинать буботуберовым гноем.

– Именно так, – весело подтвердил Альбус. – Надеюсь, они меня примут в своё общество.

– Ты решил в него вступить?

– Конечно. И хочу уговорить тебя последовать моему примеру. Мне как никогда нужна твоя помощь.

– Не хотел я этого говорить, но, верно, придётся. Ты совсем спятил, – для пущей убедительности Аберфорт покрутил пальцем у виска, но его чудной старший братец ничуть не смутился.

– Возможно, ты в чём-то прав, Берти, но сейчас я как никогда уверен в том, что делаю.

– И тебе опять нужен соглядатай, который будет доносить, что здесь происходит? – с отвращением выплюнул Аберфорт.

Альбус помрачнел, словно невидимая рука стёрла улыбку с его лица:

– Мне нужен мой брат, Берти, – серьёзно сказал он, как будто взвешивая каждое слово. – Ты как никто имеешь право злиться на меня, но… Согласись, я никогда не заставлял тебя шпионить. И впредь не намерен.

– То-то ты всегда выспрашивал, не приходят ли ко мне Реддл и его прислужники. Кстати, что-то давно их не видно, с самой прошлой зимы.

– Конечно, не видно, – кивнул Альбус с безмятежным видом. – Накануне Рождества Том Реддл пожаловал ко мне собственной персоной, помнишь, ты как раз предупредил меня, что у тебя собралась тёплая компания славных чистокровных парней, называющих себя Упивающимися смертью? Я сказал ему, что дружу с тобой, и теперь духу его здесь не будет.

– Зачем ты это сделал? Теперь и знать не будешь, где они встречаются и что замышляют.

– Пусть лучше я не буду этого знать, чем стану подвергать тебя опасности. Рано или поздно он бы сам узнал, что ты мой единственный брат и бесконечно мне дорог. Учитывая твои, извини, очень скромные способности в магии, даже думать не хочу, чем это тебе грозит. Вот уж не думал, что ты расстроишься.

– С чего ты взял, что я расстроился? И не жди, что они тебя так уж боятся, – проворчал Аберфорт, но голос его словно бы оттаял и звучал и в половину не так грозно, как вначале. – Припоминаю, что Абраксас Малфой один раз приходили, встречался с какой-то чудной ведьмой, закутанной с ног до головы. Руки у неё ещё разрисованы чёрной краской. И сидели с такими хитрыми рожами, словно украсть чего собирались, – он поскрёб в затылке. – Ладно, усовершенствуй, всё равно же не отлепишься теперь.

Альбус с благодарной улыбкой кивнул и достал палочку. Несколько изящных, уверенных взмахов – и стены подвала отъехали, раздвигаясь вширь, трещины затянулись, сырость выступила крупными, набухшими каплями. Из воздуха сам собой возник кувшин, в который слетелась вода, пропитывавшая стены, наполнив его до краёв. Следующим движением Альбус стёр плесень, паутину в углах и толстенный слой пыли. Потом траснфигурировал сундук обратно в стол и тщательным образом наложил защитные чары:

– Я сделал твой подвал ненаносимым на карты и планы, так что не удивляйся. И наложил путающее заклятие, – сообщил он Аберфорту. – Оно будет действовать на всех, кроме тех, кто был здесь вчера и придёт по их приглашению. И на нас с тобой, конечно. И не посылай никого другого за огневиски – он непременно заблудится.

– Вот спасибо, не было печали, – фыркнул Аберфорт. – А мне обязательно туда вступать? Чай, не мальчишка уже.

– Мне бы очень этого хотелось. Грядёт война, и я хочу, чтобы мой брат был на моей стороне. Сражался рука об руку со мной. К тому же я собираюсь заниматься с этими ребятами защитой от тёмных искусств и научить их таким вещам, которые не входят в школьную программу. Думаю, тебе это будет интересно, – Альбус задорно подмигнул.

– Вот оно как… Что ж ты только сейчас спохватился, что я неуч? По-моему, ты опоздал лет на восемьдесят. И что ещё за войну ты выдумал?

– Да, Берти, я безнадёжно опоздал, и даже не надеюсь, что ты когда-нибудь простишь меня. Я был скверным братом тебе и Ариане, но хочу, чтобы ты знал, что я всегда любил тебя. Прошлого не воротишь, но я прошу тебя, дай мне шанс. Я бы очень хотел ошибиться насчёт войны, но, боюсь, шансов на это исчезающее мало. Он собирает армию, – Альбус в один миг стряхнул напускную весёлость, взгляд ярко-голубых глаз стал пристальным и серьёзным.

– Кто? Реддл? Тоже ведь твой ученик…

– Да, – кивнул Альбус, даже не пытаясь скрыть, как он удручён этим фактом. – И, возможно, самая большая моя ошибка. Я слишком хорошо знаю, чего он хочет и на что способен.

– Ты как-то говорил, что он полукровка и воспитывался в сиротском приюте у магглов. Так чего же его так заело на чистой крови? – кажется, Аберфорт решил задать все неудобные вопросы разом.

[Орден_Феникса]

– Это так. Я сам забрал его в Хогвартс. Это только на первый взгляд кажется абсурдным, что такой волшебник, как он, борется за чистоту крови. Всё объяснимо. С детства он считал себя исключительным и постоянно находил этому доказательства. Заурядный отец-маггл с самым обыкновенным именем был ему как кость в горле. Ставя себя выше самых родовитых волшебников и добиваясь от них признания и покорности, он, должно быть, считает, что стёр не только позор своего сомнительного происхождения, но и саму память о нём. К тому же он очень тонко чувствует, как сыграть на чужих слабостях. Старинные и уважаемые колдовские фамилии – самая значительная и слаженная сила в нашем обществе, и их поддержка делает его могущественным. Он очень умело пробуждает в людях самое низменное и отвратительное, манит призраками былого богатства и величия, обещает разделить с ними исключительность, возвысить над остальными, дать естественные привилегии по праву одного лишь рождения. А они не задумываются, что у тиранов не бывает друзей и они ни с кем не делятся властью. Когда-нибудь его сторонники поймут, как жестоко их обманули, но, боюсь, будет уже слишком поздно.

– А разве ты с этим хлыщом австрийским не то же самое замышлял? – Аберфорт, который, казалось, не понимал и половины из альбусовых разглагольствований, почти ударил Альбуса этим вопросом. Точно, метко, безжалостно. Секунду они смотрели друг другу в глаза: один пристально, оценивающе, но отстранённо, словно гнев и обида за долгие годы напрочь выдохлись, второй – с выражением мучительной боли и стыда.

– Я остановился, Берти, и навсегда оставил подобные мысли, – Альбусу стоило огромных усилий выдержать этот взгляд. – Клянусь тебе, – самый могущественный и прославленный из английских волшебников умолял своего брата, бармена в трактире с наихудшей репутацией, какую только можно найти во всей стране, поверить ему. – И ты вообразить себе не можешь, как я себя презираю. До сих пор.

– Лучше бы ты оставил Реддла там, где он был. В приюте, – Аберфорт отвернулся, не ответив на обращённый к нему немой вопрос.

– Лучше? Боюсь, это худшее, что могло бы с нами случиться, – вздохнул Альбус, качая головой. – Даже думать не хочу, что натворил бы этот человек в мире магглов, с его-то способностями. Если бы он начал свою карьеру там, боюсь, у нас не было бы никаких шансов его остановить. Я очень рад, что привёл его в Хогвартс и тем самым навсегда отрезал ему путь к богатству и власти в маггловском мире. Если бы он остался в приюте, то не перестал бы быть волшебником. У него исключительные способности, и даже необученным ребёнком он играючи манипулировал чужой волей, подчинял, запугивал и мучил других детей. Уверен, с годами он бы только развил в себе этот пугающий талант, и мир мог бы столкнуться с худшим из тиранов. И к его услугам были бы не сотни, а миллионы последователей, столь же внушаемых, слабых духом и падких на посылы о дармовом величии. Плюс небывалая мощь маггловского оружия и несметные богатства, которых волшебники даже вообразить себе не могут. Интересно, понимает ли он, что потерял, когда принял моё предложение, и где находится истинное средоточие власти? Думаю, нет, иначе ненавидел бы меня ещё сильнее, хотя сомневаюсь, что это возможно, – Альбус наконец-то заставил себя улыбнуться.

– Тьфу, опять ты всё перевернул. Положим, так оно и есть, но здесь-то ты уверен, что справишься с ним?

– Не уверен, что это сделаю именно я, но, думаю, среди волшебников найдётся тот, кому это по силам. А я буду всячески мешать Тому Реддлу достичь своих целей. Так ты со мной, Берти?

– С тобой, Ал. Вступлю я в этот цирк гоблинский, пусть его, – махнул рукой Аберфорт.

– Спасибо, Берти, – в глубине голубых глаз заблестели слёзы, а сам Альбус просто лучился от радости. Давным-давно он не чувствовал себя таким спокойным и счастливым.

– Знаешь, как детишки назвали своё общество? – вдруг спросил Аберфорт и, не дожидаясь вопроса, сам и ответил: – Орден Дамблдора.

– Вот как? Я… польщён.

***

На очередное заседание Ордена Дамблдора пришло девятнадцать человек. Эдгар и Дора, избранные в прошлый раз сопредседателями, посчитали это несомненным успехом. Всю прошлую неделю в школе не утихали споры о магглах и волшебниках, значении чистоты крови и исконных волшебных традиций. Поклонники Тёмного Лорда то здесь, то там получали организованный, активный отпор и уже не решались открыто оскорблять и третировать магглорождённых. К этому заседанию Дора написала устав Ордена и собиралась поставить его на голосование. Несколько дней назад она получила подробнейшее письмо от брата из Оксфорда. В нём Кевин Медоуз, студент третьего курса юридического колледжа, самым обстоятельным образом изложил, как должен быть устроен идеальный студенческий клуб. Эдгар, в глубине души не очень доверявший этим маггловским штучкам, подготовился к практике по щитовым чарам.

– Ну что, начнём? – спросила Дора. – Вот, это проект устава. Предлагаю всем прочитать и высказаться.

– Прошу прощения, я, кажется, чуть опоздал, – Альбус Дамблдор с совершенно невозмутимым видом и лукавыми искорками в глубине голубых глаз зашёл в подвал. – Добрый вечер, леди и джентльмены, – он чуть приподнял островерхую шляпу и уселся на краешек скамьи. На плече у него сидела удивительно красивая птица, чьё оперение переливалось и играло всеми оттенками красного и золотого.

– Здравствуйте, сэр, – сконфуженно пробормотала Дора, переглянувшись с Эдгаром. Они нарушили не меньше десятка школьных правил, а директор так счастливо и приветливо улыбался.

– Я не хотел вас смущать, мисс Медоуз, но меня очень заинтересовало ваше общество. Надеюсь, вы окажете мне честь и разрешите присутствовать на этом собрании. Кажется, вы собирались обсудить устав? Позволите мне ознакомиться?

Дора неуверенно кивнула, и свиток с проектом влетел прямо в протянутую руку Альбуса Дамблдора. Он развернул его и стал читать вслух:

– Мы, студенты Школы чародейства и волшебства Хогвартс, вступая в Орден Дамблдора, признаём, что:

Все волшебники рождаются свободными и равными в своём достоинстве и правах. Они наделены разумом, совестью и волшебной силой, и должны поступать друг с другом в духе братства.

Все волшебники равны, без какого-либо различия в отношении расы, цвета кожи, размеров и форм тела, убеждений, национального или социального происхождения, имущественного, сословного или иного положения.

Никто не должен подвергаться пыткам, Непростительным проклятиям и иным тёмномагическим практикам, и никакие цели не могут быть оправданием жестокому, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению одних волшебников с другими волшебниками и прочими разумными колдовскими народами.

Каждый волшебник вправе рассчитывать на помощь и защиту волшебного сообщества, поэтому мы обязуемся овладеть всеми способами защиты от тёмных искусств и применять их добросовестно, не причиняя неразумного вреда…

– Замечательно. Я сам не смог бы изложить это лучше. Браво, мисс Медоуз, мистер Боунс. Мне остаётся только снять перед вами шляпу и сказать, что я от всей души разделяю ваши идеи и прошу принять меня в ваши ряды, – голос Альбуса Дамблдора почему-то задрожал.

Ребята изумлённо переглянулись: разумеется, директор был великим волшебником и самым странным человеком, которого они знали, но всё это было слишком невероятно.

– Уверяю, я буду вам весьма полезен, – доверительно добавил Альбус Дамблдор.

– Да… Давайте… Проголосуем, – Эдгар наконец овладел собой. Вокруг взметнулся лес рук.

– Спасибо, я очень ценю ваше доверие. А теперь, если позволите, я хотел бы кое-что сказать. Прежде всего, как директор школы я не намерен применять ни к кому из вас взыскания за нарушение школьных правил, я вижу, этот вопрос вас всех беспокоит. Напротив, сегодня я горжусь вами так, как только может гордиться учитель. И если вы позволите мне взять на себя обязанности, подобающее не моей должности, но моему опыту, я научу вас всему, что нужно для защиты от тёмных искусств.

– Можно вас спросить, сэр? – вдруг подал голос Дедал Диггл.

– Конечно.

– Если вы согласны, что нам надо больше заниматься защитой от тёмных искусств, то почему в этом году защиту преподаёт профессор Вителли?

– А в прошлом был мистер Брукс? – добавил кто-то ещё.

– Друзья, прежде всего, хотел бы напомнить, что хотя мы и находимся за пределами школы, я не могу вам позволить обсуждать мои решения директора, – голос Альбуса Дамблдора был самым дружелюбным, но чувствовалось, что Диггл переступил невидимую черту. – Могу вас заверить, у меня есть веские причины поступать именно так. Поэтому, если вы не против, я бы предложил перейти к нашему первому занятию, – он наколдовал посреди подвала большой круглый стол, окруженный удобными креслами, потом раздвинул стены ещё больше, чтобы уместить рядом с ним на полу тонкий полосатый матрас размером с небольшую лужайку и подушки. Древний шкаф Аберфорта вдруг преобразился, заблестел новыми целыми стёклами и вместо поломанного старья там оказались книги, вредноскопы и всевозможные волшебные приборы. – Но перед тем, как мы начнём, я хотел бы поблагодарить владельца этого трактира, чьим гостеприимством мы пользуемся, – Альбус поднёс палочку ко рту и громко сказал: – Аберфорт, я прошу тебя спуститься к нам.

[Орден_Феникса]

– Иду, Ал, иду, – раздался в ответ не самый приветливый голос, потом послышались шаркающие шаги на лестнице, и лохматый старик в потрёпанной мантии вошёл внутрь, оглядываясь вокруг с таким изумлением, словно он вовсе и не был здесь хозяином.

– Разрешите представить вам Аберфорта Дамблдора, моего брата. Я ручаюсь за него, как за себя, и прошу принять его в Орден, как и меня.

– Послушай, Ал, неправильно это всё-таки, – покачал головой Аберфорт.

– Берти, пожалуйста, – Альбус очень выразительно взглянул из-под очков.

– Да не про то я, про вступление я не передумал. Неправильно называть это дело Орден Дамблдора. Нескромно, вот что.

– А вот тут я с тобой полностью согласен, мне тоже несколько неловко состоять в организации, названной в честь меня же. Знаете, что я подумал? – он перевёл взгляд на красно-золотую птицу со сверкающим оперением у себя на плече. – Когда я сегодня собрался к вам, Фоукс решил составить мне компанию, а это у него редко бывает, если я не попрошу, разумеется. Феникс – очень мудрое и светлое волшебное создание, он приходит на помощь только исключительно достойным волшебникам. Это очень хороший знак, что он решил прийти сюда со мной, и не стоит им пренебрегать. Я думаю, что если мы назовём наше общество Орденом Феникса, это будет справедливо.

– Мне нравится, – сказала Эми Вэнс, закадычная подружка Доры и капитан квиддичной команды Гриффиндора.

Оба предложения Альбуса Дамблдора были приняты единогласно, и все члены Ордена Феникса расселись за круглым столом.

– Итак, приступим. Какие у вас были планы на сегодня? До того, как я столь бесцеремонно вторгся?

– Я готовился показать, как применять Щитовые чары, – признался Эдгар.

– Отлично, правильный выбор, – Альбус одобрительно кивнул. – Думаю, тебе нужен партнёр, и лучше меня здесь не найти, – предложил он, вставая. Потом достал из-под мантии кожаный футляр с волшебной палочкой и замер на секунду, будто задумавшись о чём-то. Почему-то Альбус Дамблдор смотрел на собственную палочку с явным неодобрением, а потом и вовсе убрал обратно.

– Аберфорт, не одолжишь мне свою на несколько минут? Не хочу показаться нескромным, но я слишком могущественный и опытный волшебник, и если я несколько усложню для себя задачу и возьму другую палочку, то это, конечно, не уравняет наши с мистером Боунсом шансы, но, по крайней мере, кое-что изменит в этом направлении.

Аберфорт взглянул на брата так, словно тот перевернул себе на голову котёл с вонючим зельем, но молча протянул палочку. Больше ничего необычного в тот день не произошло, и дальше заседание Ордена Феникса было очень похоже на урок по защите от тёмных искусств, правда, весьма увлекательный.

[Орден_Феникса]

3. Два скандальных разоблачения

Декабрь 1971 года
В этом году Дора как никогда хотела остаться на зимние каникулы в Хогвартсе, но родители ждали её дома, а Кевин написал, что привезёт с собой девушку, с которой собирается обручиться будущей весной, и хочет познакомить её с семьёй.

Поэтому Доре пришлось отказаться от вечеринки в Ордене Феникса и приехать домой накануне Рождества. В особняке на Арчерс-роад царила предпраздничная суета, в холле на первом этаже уже установили пушистую ель и развесили золотые гирлянды, а миссис Шейла Медоуз отдавала последние распоряжения насчёт ужина. Гордон Медоуз, знаменитый банкир, миллионер, видный деятель лейбористской партии, занимавший высокий пост в совете директоров Банка Англии, клятвенно пообещал жене оставить все дела и провести каникулы с ней и детьми. Правда, в канун Рождества он выполнил своё обещание лишь наполовину: не поехал на службу, но до обеда просидел у себя в кабинете, разбирая длиннющие финансовые отчёты.

Кевин изо всех сил изображал важного и серьёзного молодого джентльмена, а его новая подруга Кортни, энергичная, пухленькая и смешливая девушка из медицинского колледжа, казалась его полной противоположностью. После обеда брат поднялся в комнату Доры.

– Я так и не спросил, удалось создать студенческий клуб в этой твоей волшебной школе?

– Да, – Дора мечтательно улыбнулась, подумав, что сегодня Орден Феникса как раз собирается на вечеринку, правда, без неё. – Получилось здорово, спасибо, твои советы очень помогли. И Всеобщая декларация прав человека оказалась кстати, я немного переформулировала там… Для волшебников.

– То есть? Ты хочешь сказать, что среди ваших каждый ребёнок не знает Всеобщую декларацию наизусть? И Habeas corpus act? – Кевин посмотрел так, будто уличил сестру в чём-то невероятно позорном.

– Не совсем так… В волшебном мире немного другие законы и традиции.

– Ты хочешь сказать, что в доброй старой Англии существует целое сообщество каких-то дремучих дундуков, которые не подозревают о правах человека и ещё имеют наглость полагать себя особенными? Ты уверена, что хочешь жить с ними? – возмутился Кевин.

– Знаешь, магглы…

– Не произноси этого отвратительного слова хотя бы дома. Кажется, мы всё ещё твоя семья, а не какие-то «магглы», – с раздражением перебил Кевин.

– Хорошо, извини. Люди в принципе не так давно до этого додумались, и им понадобились две мировые войны. Волшебники в них не участвовали, они не видели, что такое фашизм. – Догадка, одновременно очевидная и страшная почти оглушила Дору, едва она успела произнести эти слова. Зловещее ощущение непредсказуемой опасности, сгущавшееся в последний год в волшебном мире подобно гигантской грозовой туче, вдруг обрело в её глазах форму. Она ясно поняла, куда ведут разговоры о том, что одни волшебники лучше других и должны повелевать остальными. К воротам Освенцима. Edem Das Seine. Оставь надежду, всяк сюда входящий. Нет, должен быть другой выход, хотя бы потому, что другие люди в другом мире это уже проходили.

– Что ты думаешь о Кортни? – Увидев, как она изменилась в лице, Кевин предпочёл переменить тему.

– Не знаю, мне кажется, она очень славная, – Дора с некоторым облегчением выкинула из головы мрачные мысли. По крайней мере, на сегодня.

– Она замечательная. Мне кажется, маме она понравилась. А как ты, сестрёнка? У тебя кто-нибудь есть?

Этот вопрос застал Дору врасплох, и она уж слишком выразительно залилась румянцем:

– Да, пожалуй.

– Он волшебник, конечно?

– Да, и очень талантливый. И добрый, – пожалуй, если охарактеризовать Эдгара одним словом, это было самое верное.

– Учти, если он посмеет тебя обидеть, пусть знает, что у тебя есть старший брат.

– Он знает, – рассмеялась Дора. – Я читала ему твоё письмо о студенческих обществах.

Их отвлёк глухой стук в стекло: за окном кружила серая сова Эдгара, и ещё одна, незнакомая. Дора поспешила открыть форточку и впустить птиц, которые тут же важно расселись на столе.

– Потрясающая у вас почтовая служба, – оценил Кевин. – Поздравление с Рождеством от твоего парня?

– Да, – Дора погладила серую сову и дала ей кусочек печенья.

– Тогда не буду мешать. Увидимся. – Кевин деликатно вышел, позволив ей открыть свертки в одиночестве. Эдгар прислал забавную движущуюся и поющую открытку и карманный вредноскоп, который почему-то сразу негромко тоненько запищал, хотя в комнате Доры не было ничего подозрительного. Дора повертела его в руках, но так и не поняла, на что он мог среагировать. Возможно, он чуял опасность от маггловской техники – телевизора или стереосистемы, решила она и нажала на маленький бугорок сбоку, выключая его.

В свёртке незнакомой совы оказалась небольшая открытка и два круглых зеркальца.

Доркас, мне очень жаль, что мы не увидим тебя на рождественской вечеринке, но это не значит, что ты останешься без подарка от Ордена Феникса. Эти зеркала позволят тебе держать связь с теми, кто особенно дорог, невзирая на расстояние. Счастливого Рождества.

Искренне твой, Альбус Дамблдор

Дора вспомнила, что читала о таком волшебстве, и очень обрадовалась, что теперь сможет видеть Эдгара на каникулах. Она села за стол, написала Альбусу Дамблдору короткое письмо с благодарностью и поздравлениями с Рождеством, и едва успела отправить, как дверь комнаты снова открылась, и вошёл отец – невысокий, худощавый мужчина с коротко подстриженными тёмными волосами, кое-где тронутыми сединой. Его золотисто-карие, как у Доры, глаза сияли острым умом, и даже в домашнем костюме он выглядел значительной персоной.

– Как ты, принцесса? Прости, ты здесь со вчерашнего вечера, а я до сих пор не нашёл для тебя времени.

– Я помню, па. Финансовые показатели за год. Как я их ненавидела в детстве, – Дора подошла и крепко обняла отца.

– Я и сам их не особенно люблю, – улыбнулся мистер Медоуз, прижимая дочь к себе. – Я хотел с тобой поговорить, но, смотрю, у тебя почта? – он кивнул на сидящую на столе сову.

– Я уже всё прочитала.

– И что пишут? Что вообще происходит в этом странном мире, куда мы тебя так опрометчиво отпустили? – мистер Медоуз улыбался, но из-под улыбки проступало сильное волнение.

– Я… Не знаю, папа. Там начинается что-то странное, может быть, даже опасное. Понимаешь, волшебники почти не участвовали во Второй мировой войне, но, мне кажется, у них тоже есть… Свои фашисты, по крайней мере, на это очень похоже.

Мистер Медоуз долго молчал, обеспокоенно глядя на дочь.

– Я надеялся, что после того, как я прошёл войну, моим детям ничего не будет угрожать. Я думал, что сполна заплатил за ваше с Кевином будущее. Ты точно хочешь остаться там? Уверяю, в нашем мире, как вы его называете? «Магглский»? Тебе всегда будут рады.

– Спасибо, папа. Кевин сегодня уже спрашивал меня об этом. Но… Моё место там, я это поняла. Что бы ни случилось, – Дора почему-то чувствовала себя ужасно виноватой.

– Моя маленькая девочка влюбилась?

Дора так красноречиво вспыхнула, что ответа уже не понадобилось.

– Это многое объясняет, – продолжил Гордон Медоуз, обречённо вздыхая. – Хотя не скажу, что мне от этого легче. Часть меня очень хочет запереть тебя здесь, на Арчерс-роад, и успокоиться, а другая говорит, что мы с твоей мамой воспитывали тебя самостоятельным и порядочным человеком, учили принимать решения и нести за них ответственность и теперь должны уважать твой выбор. И с кем же борются фашисты волшебного мира?

Доре вдруг стало тяжело дышать, словно из комнаты выкачали весь воздух. Она судорожно сглотнула:

– С такими… Как я. Чьи родители не волшебники. Папа, не волнуйся, их не так много, а хороших людей всегда больше. Мы… Создали студенческое общество и самый лучший и сильный волшебник на нашей стороне. Я верю, что есть выход, они одумаются и поймут, что в магглорождённых нет ничего плохого.

– Дора, я боюсь, что буду вынужден тебе запретить возвращаться в эту школу. Ещё не хватало, чтобы…

– Папа, сколько тебе было лет, когда ты записался добровольцем, чтобы бороться с фашистами? Семнадцать? Мне тоже через месяц будет семнадцать. Ты воевал за то, во что верил, за свою страну, за идеалы, за своих будущих детей, за мир, в котором люди рождаются равными и свободными. Поэтому сейчас можешь смотреть в глаза нам с Кевином, а мы гордимся тобой. Я тоже хочу, чтобы мои дети могли мною гордиться. Если ты попробуешь меня запереть здесь, я всё равно сбегу. Я… Я ведьма! – выпалила она наконец.

– Это меня и пугает, – растерянно пробормотал мистер Медоуз, подходя к столу. Он с убитым видом смотрел на сову, которая сейчас символизировала тот непонятный, чужой мир, к которому принадлежала его дочь. Он нервно взял со стола стеклянный шарик, в котором кружились мерцающие пылинки. Почему-то зрелище показалось умиротворяющим. – Что это?

– Это… Шарик для медитаций, – пробормотала Дора. – Тебе нравится?

– Мне не нравится то, что ты говоришь. Не представляешь, как мы с мамой волнуемся за тебя, и каково это для меня – ощущать себя совершенно бессильным в этом вашем мире для колдунов и ведьм, – он покачал головой с совершенно удручённым видом.

– Не надо, папа, – Дора вздохнула, попрощалась с мыслью видеться с Эдгаром на каникулах и протянула отцу одно из присланных Дамблдором зеркал. – Оно волшебное. Если ты посмотришь в него и позовёшь меня, я отвечу, где бы ни была. И ты сможешь знать, что со мной всё в порядке, – она попыталась ободряюще улыбнуться, но вышло не слишком правдоподобно.

– Не уверен, что этого достаточно для моего спокойствия, но это всё же лучше, чем ничего. Спасибо, – Гордон Медоуз бережно убрал зеркало в карман, зная, что теперь не выпустит его из рук.

[Орден_Феникса]

– Ах, вот вы где! – в комнату вошла миссис Медоуз, статная, ухоженная блондинка с замысловато уложенными волосами и одетая в красное вечернее платье.

– Да, я зашёл поболтать с Дорой. Прекрасно выглядишь, Шейла, тебе изумительно идёт эта причёска, – мистер Медоуз поцеловал жену.

– Сегодня я попала к особенному парикмахеру. Он действительно волшебник, если даже ты, Гордон, заметил мою новую причёску.

– Я всегда замечаю такие вещи, родная.

– Но никогда не подаёшь виду, – рассмеялась миссис Медоуз.

– Нет, просто это не так важно: я не перестану тебя любить, даже если ты облысеешь, – искренне заверил жену мистер Медоуз, но она почему-то не оценила такое предположение.

– Я пришла позвать вас к ужину. Стол давно накрыт, Кевин и Кортни уже спустились.

Дора была даже рада прекратить этот тяжёлый, неудобный разговор и пообещала спуститься ровно через пять минут, как только переоденется. Мистер и миссис Медоуз вышли, продолжая свой шутливый спор, и от их голосов, таких родных и любимых, у Доры защемило сердце.

Июнь 1972 года

У последнего дня учебного года вкус свободы с оттенком грусти. Эти полгода были беспокойными: почти каждый день в Хогвартсе узнавали странные и тревожные новости, которые кусочек за кусочком складывались в устрашающую картину грядущей войны. На последнем перед каникулами собрании Ордена Феникса Альбус Дамблдор попросил всех быть предельно осторожными и немедленно сообщать обо всём, что покажется странным, пугающим или опасным.

Выпускники этого года, сдавшие накануне экзамены, выглядели особенно довольными. Гуляя в парке с Эми Вэнс, которая сегодня уезжала домой, Дора увидела компанию слизеринцев, шумно обсуждавшую прошедшие экзамены, но почему-то без своего вожака.

– Интересно, где Малфой? – спросила она.

– Я видела его утром. Он о чём-то очень нервно разговаривал с профессором Вителли в холле, и лицо у него было зеленоватое.

– Неужели экзамен завалил? – хмыкнула Дора.

– И не мечтай, грязнокровка, – раздался откуда-то знакомый противный голос. Люциус Малфой собственной персоной, действительно непривычно усталый и бледный, шёл к ним по дорожке. – Вижу, ты будешь без меня скучать.

– Ты себе льстишь, дождаться не могу, когда ты исчезнешь, – Дора закатила глаза.

– Но мы ещё увидимся, не сомневайся, – он с глумливой улыбкой фамильярно хлопнул её по плечу так сильно, что больно потянул за рассыпавшиеся по плечам волосы.

– Придурок, – пробормотала Дора в его удаляющуюся спину.

– Ты сегодня домой или ещё остаёшься? – спросила Эми.

– Я уеду завтра. Отец настоял на том, чтобы забрать меня из Дырявого котла на машине. Он в последнее время ужасно волнуется. Зато сегодня у нас с Эдгаром будет целый вечер, – она улыбнулась. – Он остаётся, чтобы попрощаться со мной.

У ворот замка Дора простилась с подругой, пообещала часто писать и договориться с родителями о том, чтобы Эми погостила у них недельку и увидела своими глазами, как живут магглы.

Вечером они с Эдгаром пошли гулять к Чёрному озеру. Удивительно, они встречались почти целый год, и так редко оставались наедине и говорили о себе, а не об Ордене Феникса или каких-нибудь делах. Впрочем, это сблизило их куда больше, чем томные прогулки под луной.

– Даже не верится, что мы не увидимся три месяца, – Эдгар мягко сжимал её руку. – Может, приедешь к нам в гости? Я познакомлю тебя с сестрой, у вас есть что-то общее.

– Пока не знаю, мои родители и так вне себя от волнения. Папа даже попросил меня не возвращаться на Хогвартс-экспрессе, хочет сам забрать меня на автомобиле.

– Вздор, Хогвартс-экспресс совершенно безопасен.

– Я знаю, но… Это поезд, а в маггловском мире с поездами часто происходит что-то ужасное и на них нападают злоумышленники, – пожала плечами Дора.

– Я буду писать тебе каждый день, – вздохнул Эдгар. – Вот если бы твои родители согласились подключить ваш камин к сети… Амалия могла бы договориться в министерстве.

– Мама сойдёт с ума. Отец и так едва примирился с Неразлучными зеркалами…

– У тебя есть Неразлучные зеркала? – изумился Эдгар.

– Да. Дамблдор подарил их мне на Рождество, и я отдала одно из них папе, – Дора нащупала в кармане гладкий, прохладный круг.

– Ааа… – Эдгар был чуть разочарован, что не ему, но про себя согласился, что это правильно.

Неожиданно зеркальце в её ладони задрожало, словно отец вызвал её, но тут же перестало. Дора достала его и вскрикнула от ужаса: на секунду из зазеркального пространства на неё взглянуло собственное отражение, но в то же время чужое: бледное, злое с каким-то высокомерным выражением лица и, самое главное, с эмблемой Слизерина на мантии. Потом всё исчезло.

– О Мерлин! Эд, с папой случилось что-то ужасное, бежим! – она потянула его за собой к замку.

– Куда, что ты там увидела? – Эдгар попытался сохранять спокойствие, но оно разлетелось вдребезги, когда он увидел белое, окаменевшее от ужаса лицо Доры.

– К Дамблдору, нужно сказать ему. Там была… Я и не я, в папином кабинете.

– Подожди, может быть, это просто… твоё отражение. Здесь довольно темно.

– Я в жизни не корчила таких рож, и не может быть у моего отражения слизеринской мантии! – закричала Дора, чуть не плача. Они вбежали в изрядно опустевший после отбытия Хогвартс-экспресса замок.

– Куда вы так спешите, мистер Боунс, мисс Медоуз? – остановила их Помона Спраут, молодая преподавательница гербологии.

– Нам нужно срочно увидеть директора, – Эдгар заставил Дору остановиться.

– Очень сожалею, но профессор Дамблдор покинул школу сразу после обеда.

– Нет… – выдохнула Дора.

– Но что случилось?

– Ничего, извините, – Дора бросилась к выходу так быстро, что Эдгар едва догнал её.

– Я должна ему помочь, на него напали какие-то волшебники!

– Я с тобой, но что ты хочешь сделать?

– Аппарировать к Банку Англии, как только окажусь за пределами замка. Быстрее, пожалуйста. Кажется, я поняла, кто это… Это Малфой.

– Никогда не замечал, что он на тебя похож… – Эдгар попытался улыбнуться, но ничего не получилось. Они уже подбегали к воротам, за которыми заканчивался антиаппарационный барьер. Свои лицензии они получили всего три дня назад, и не сказать, что экзамен дался им так уж легко.

– Должно быть, принял оборотное зелье, – выдохнула Дора. – Давай.

Они взялись за руки, несколько секунд собирались с духом и аппарировали. И промазали всего на два квартала.

[Орден_Феникса]

– Хорошо хоть не расщепились, – выдохнула Дора. – Здесь рядом, бежим.

Семиэтажная мраморная громада Банка Англии с арками и колоннами как будто нависала над тесной площадью и имела торжественно-официальный вид. «Старая леди с Треднидл-стрит», вспомнила Дора смешное прозвище, такое странное для одного из самых солидных финансовых учреждений мира. Она подбежала к привратнику:

– Здравствуйте, сэр, я Доркас Медоуз, и мне срочно надо увидеться с отцом, я знаю, он ещё здесь.

Тот уставился на неё так, словно увидел привидение:

– Но вы же недавно прошли внутрь? Я точно помню…

– Confundus, – произнёс Эдгар, и привратник растерянно заморгал, глядя куда-то сквозь них. – Но, кажется, этот парень прав… – он показал на массивную чёрную дверь между колоннами: оттуда выходил, но какой-то неуверенной походкой, словно его вели как марионетку на нитках, мистер Медоуз, а за ним следовали три фигуры в чёрном. Одна действительно походила на Дору.

– Они его прокляли, – Дора бросилась навстречу:

– Finite Incantatem!

– Expelliarmus! – крикнула вторая Дора, и палочка вылетела из рук настоящей Доры Медоуз.

– Accio палочка, – успел перехватить её Эдгар и бросил обратно.

– Imperio, – взрослый волшебник под капюшоном снова наложил на мистера Медоуза проклятие. – Веди нас в своё хранилище, маггл.

– Детки, вам лучше не мешать нам, – нараспев произнесла третья фигура, закутанная с ног до головы. – И тогда все останутся живы. – Этот низкий, немного свистящий женский голос принадлежал профессору защиты от тёмных искусств Виолетте Вителли.

Эдгар и Дора на какой-то миг даже онемели от изумления, глядя, как она, завёрнутая в тёмное покрывало, из-под которого были видны только кисти рук, изрисованные узорами хны, направляет на них палочку.

– Stupefy, – очередное проклятие Люциуса вывело их из оцепенения. Дора едва успела отскочить, а Эдгар – воздвигнуть между ними барьер Щитовых чар.

– Задержите их, – коротко приказал третий, держащий под проклятием мистера Медоуза, с бессмысленным видом идущего за ограду.

– Папа, не надо, не слушай его! – кричала Дора, понимая, что это абсолютно бесполезно.

Эдгар, продвигаясь шаг за шагом к воротам, дрался с Люциусом Малфоем. С палочек цветными вспышками летели заклинания.

– Serpensortia, – призвал Люциус крупную и, несомненно, ядовитую змею, которая тут же приготовилась к броску, но Дора ловко обездвижила её замораживающим заклятием.

– Incendio, – певуче произнесла профессор Вителли, и мантия Доры вспыхнула.

– Aguamenti, – безошибочно среагировала та, сбивая пламя струей воды. – Вы же… учитель.

– Stupefy!

Дора опять успела отпрыгнуть в сторону:

– Impedimenta, – выпалила она и Виолетта Вителли замерла с нелепо раскинутыми руками. Люциус Малфой, видимо, собирался прийти ей на помощь, но Эдгар, воспользовавшись секундной заминкой, ловко обезоружил противника. В здании Банка Англии устрашающе завыла сирена охранной сигнализации: это пришёл в себя привратник.

– Бежим, – закричала Дора. Мистер Медоуз и следовавший за ним волшебник уже сворачивали с площади. Вдруг они остановились, незнакомый колдун в ярости кричал на лишившегося воли отца Доркас. Тот всё с таким же бессмысленным видом развернулся и направился к входу в метро.

– Что за чертовщина? – крикнул Эдгар, задыхаясь от быстрого бега.

– Не знаю, за ними, быстро, – Дора влетела в вестибюль станции «Банк». Часы показывали без четверти полночь, и внутри не было никого, кроме дежурного в будке. Он был совершенно неподвижен, и Дора догадалась, что на него только что наложили чары. Мистер Медоуз и высокий волшебник в капюшоне, под которым при свете ламп стали видны длинные светлые волосы, замешкались возле турникета, который не желал их пропускать.

– Это Абраксас Малфой, отец Люциуса, – узнал незнакомца Эдгар.

– Яблоко от яблоньки… – пробормотала Дора, но закончить фразу не успела.

– Bombardo, – Малфой-старший взорвал неподатливый турникет, и они двинулись дальше.

– Finite Incantatem, – Дора почти догнала их у эскалатора, но Абраксас успел воздвигнуть вокруг себя и подвластного защиту. Он, почти не целясь, послал в преследователей несколько сшибающих с ног проклятий, и, преодолев иррациональный ужас, ступил вслед за мистером Медоузом на движущееся полотно. Дора и Эдгар спрятались от летящих красных шаров за искалеченным турникетом. Они потеряли несколько драгоценных мгновений на то, чтобы снять заклинание с дежурного, и бросились вниз.

– Не бойся, это всего лишь эскалатор, – Дора потянула за собой Эдгара, который с опаской смотрел на ползущую под ногами ленту, складывающуюся в ступени. Её отец и Абраксас Малфой уже стояли на станции, причём последний отчего-то рассвирепел. Ещё секунда, и он направил на беззащитного противника палочку. Дора и Эдгар ничего не слышали, но ошибиться было невозможно, мистер Медоуз упал, как подкошенный, корчась от невыносимой боли, причиняемой пыточным проклятием.

– Я убью его, – прошептала Дора, перепрыгивая через три ступеньки. Абраксас Малфой на какой-то миг показался ей достойным Авады Кедавры, но когда она прицелилась, то ощутила, что не может убить человека. Даже такого омерзительного.

– Impedimenta! – крикнула она.

– Finite incantatem! – Эдгар одновременно с ней снял проклятие с мистера Медоуза.

– Папа, ты в порядке? – Дора бросилась к отцу, уже не обращая внимания на замершего в дурацкой позе Абраксаса Малфоя.

– Да, пожалуй, – он был бледен и тяжело дышал. – Но я ничего не понимаю. Этот странный тип как-то заставил меня подчиняться ему.

– Это проклятие подвластия, папа, – Дора помогла ему подняться.

– Сэр, нам лучше уходить отсюда, – Эдгар, продолжая держать на прицеле Абраксаса Малфоя, кивнул на эскалатор. К ним спускались Люциус, уже в своём истинном обличии, и профессор Вителли.

– Но как… Я боюсь, мы не сможем аппарировать все вместе, – голос Доры дрожал. – У нас слишком мало опыта, можем расще… – её голос утонул в гуле и грохоте приближающегося состава.

– Что не сможем?! – прокричал мистер Медоуз.

– Не важно! Давайте сюда, – она кивнула на поезд, потянув за собой Эдгара. Кроме них троих в пустом вагоне спал какой-то пьянчужка. Краем глаза Дора увидела, как Люциус Малфой снял заклятие с отца и троица преследователей едва успела запрыгнуть в последний вагон.

– Они сейчас будут здесь, – застонала Дора.

– Так я подготовлю им достойную встречу, – мистер Медоуз достал из внутреннего кармана браунинг. – Эти мерзавцы, кажется, хотели меня ограбить. Вы вовремя подоспели, ребята, но хотел бы я знать, как у него получилось превратить меня в безответное послушное растение.

– Он волшебник, сэр, – вздохнул Эдгар, почувствовав, что ему впервые мучительно стыдно за принадлежность к магам. Но времени для мук совести не осталось, потому что стена вагона как будто расплавилась и сквозь зияющую дыру прошёл с перекошенным от ярости лицом Абраксас Малфой, а за ним Люциус и профессор Вителли. Мистер Медоуз взял их на прицел своего браунинга, а Дора и Эдгар одновременно вскинули палочки.

– Опустите палочки, – громкий, грозный, многократно усиленный динамиками голос заставил всех замереть, раскрыв рты от изумления. Это был голос Альбуса Дамблдора. Он шёл через вагон с другой стороны, в пурпурной мантии и почему-то фуражке машиниста вместо привычной островерхой шляпы.

– И не пытайтесь удрать, Абраксас, я защитил поезд от аппарирования. Виолетта, ваше прошение об отставке я принимаю, и надеюсь, что больше никогда не увижу вас поблизости от замка.

Этот старик в нелепой одежде непостижимым образом излучал энергию и могущество такой силы, что становилось не по себе.

– Простите, кто вы? – спросил мистер Медоуз, не опуская браунинг.

– Я Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс и машинист этого поезда.

– Замечательное сочетание, – покачал головой Медоуз. Отец и сын Малфои ошарашенно переглянулись и попытались ретироваться в соседний вагон, но неведомая сила остановила их и усадила, буквально вдавив в скамью. – Но может быть, кто-то объяснит мне, что здесь происходит? Я помню, что Дора неожиданно пришла ко мне в кабинет и была сама не своя.

– Это была не я, папа. Это Люциус Малфой принял оборотное зелье с моим волосом! Мерзавец, ты специально подошел ко мне сегодня утром! – Дора пожалела, что не может заковыристо проклясть его прямо здесь.

– Да, мистер Медоуз. Это действительно была не ваша дочь, – подтвердил Альбус Дамблдор.

– Замечательно. Ну и методы у вас. А потом появился этот ужасный тип, – он кивнул на Абраксаса Малфоя, который явно мечтал провалиться сквозь землю. – И почему-то я стал ему подчиняться. Он потребовал мои деньги, и я действительно отдал ему бумажник…

– Немедленно верните, – приказал Дамблдор, недобро сверкнув глазами, и опасный колдун с видом нашкодившего ребёнка достал из-под мантии бумажник.

[Орден_Феникса]

– Спасибо, – мистер Медоуз убрал его в карман и продолжил: – Но он почему-то рассердился и потребовал отвести его в моё хранилище. Хранилища у меня нет, если не считать подвала на Арчерс-роад, где я держу свою коллекцию вин, в направлении которого я и пошёл, выйдя из банка. Ужасно глупо, ведь в гараже меня ждала машина, но почему-то я понял приказ совершенно буквально.

– Именно так и действует заклятие Империус, – кивнул Дамблдор. Отец и сын Малфои, бледные от страха, смотрели в пол, не поднимая голов.

– Потом он снова разозлился, обозвал меня тупым магглом и потребовал, чтобы я шёл в подземелье. Никакого подземелья, кроме метро, поблизости не было, и я направился туда. Но тут он опять взбесился и причинил мне ужасную боль, даже не прикасаясь. А потом меня спасла Дора. И кто-нибудь мне объяснит, перед тем как я передам этих мерзавцев в руки полиции, что всё это значит?!

– Я попробую. Мистер Медоуз, эти люди только что пытались ограбить Национальный банк, – веско произнёс Дамблдор, сверля глазами Малфоев и бывшего профессора защиты от тёмных искусств. Они под его взглядом как будто съёжились и уменьшились в размерах. – Вас и Англию спасло то, что Абраксас Малфой до смешного мало знает о маггловской банковской системе и невежественно полагает, что все банки на свете устроены как Гринготтс. И очень своевременное и храброе вмешательство мистера Боунса и мисс Медоуз. Абраксасу даже в голову не пришло, что маггловская банковская система гораздо сложнее и в Банке Англии нет личных хранилищ, даже для его директоров. Но если бы ваша дочь и мистер Боунс замешкались, он выпытал бы из вас всю правду.

– Так этот болван хотел, чтобы я отвёл его в хранилище банка? – мистер Медоуз искренне расхохотался. – Боже, храни идиотов. Там никогда не было денег, там хранится золотой запас страны. Это национальное достояние, каждый школьник знает. Я не смог бы спуститься в хранилище без специального допуска и открыть его. Как только могли прийти в голову такие глупости?

Эдгар и Дора вопросительно смотрели на Дамблдора, их тоже нешуточно занимал этот вопрос.

– Я полагаю, что у мистера Малфоя возникли… Известные денежные затруднения. Не знаю, как ему пришло в голову ограбить маггловский банк, но идея показалась удачной: фунты вполне можно обменять на галлеоны, курс в последнее время только растёт. Абраксас оказался настолько самоуверен, что у него не возникло и тени сомнения, что он легко провернёт это и его никогда не найдут. Я догадывался, что синьора Вителли может стать его сообщницей, ведь он настойчиво добивался от лица Совета Попечителей, чтобы она получила эту должность.

– Так вот почему вы расспрашивали меня о маггловских деньгах! – воскликнула Дора. – И что за шарик вы мне дали, это не для медитаций, верно? Папа, я же оставила его тогда дома… Помнишь, тебе нравилось вертеть его в руках

– Этот? – мистер Медоуз достал из внутреннего кармана стеклянный шар с мерцающими пылинками.

– Вы позволите? – Дамблдор протянул руку. – Разумеется, это не для медитаций. Это завораживатель, довольно опасный волшебный предмет. С его помощью волшебник может наблюдать за своей жертвой, проникать в её разум и потихоньку извлекать оттуда всё, что ему нужно. Завораживатель как бы внедряется в сознание человека, его хочется всё время держать в руках, разглядывать. Через некоторое время жертва начинает разговаривать с ним. Синьоре Вителли очень повезло, что он попал к вам в руки, она рассчитывала всего лишь выпытать у Доры побольше о маггловском мире. Неудивительно, что через некоторое время она уже знала, что вы занимаете высокий пост в Банке Англии и оперируете столь огромными суммами…

– Это не мои деньги, а королевства! – возмутился мистер Медоуз.

– А также как пройти к вам на работу и найти ваш кабинет, – продолжил Дамблдор. – Дальше, как я понимаю, Люциус раздобыл волос вашей дочери, и под видом Доркас Медоуз прошёл мимо охраны…

– Запер мой кабинет изнутри и позвал этого ужасного типа, – мрачно закончил мистер Медоуз. – Но вам-то откуда всё это известно?

– Один мой приятель видел Абраксаса и синьору Вителли в баре с очень сомнительной репутацией. Он верно подметил, что они собираются что-то украсть. Потом я видел, как она читала то маггловские журналы, то адресную книгу Лондона, а один раз – даже детектив. Разумеется, всё это наводило на определённые подозрения. Но в стойкую уверенность они переросли тогда, когда ваша жена доверилась мне, что очень переживает за вас. Вы ужасно много работаете и даже разговариваете сам с собой, глядя в стеклянный шарик.

– Моя жена?! – вскричал мистер Медоуз.

– Да. Я подстригаю её уже полгода в парикмахерской на Трафальгаре. Миссис Медоуз – моя любимая клиентка, дивные волосы. И исключительно приятная леди, одно удовольствие поболтать с ней.

– Чёрт возьми, она же говорила, что её новый парикмахер – настоящий волшебник, – мистер Медоуз рассмеялся. – Но я не думал, что в прямом смысле.

– Я и не предполагал, что вы пали так низко, Дамблдор, – Абараксас Малфой, наконец, поднял взгляд, преисполненный глубокого омерзения. – Так позорить имя волшебника!

– Вы что, спятили? – возмутился мистер Медоуз. – Только что пытались ограбить банк и ещё смеете рассуждать о том, что позорит имя волшебника?

– Не вижу в том, что делаю, ровным счётом ничего дурного, – беспечно пожал плечами Дамблдор. – Но полностью согласен с вами, мистер Медоуз, попытка ограбления позорит имя волшебника несравнимо больше. Несмотря на это, вынужден просить вас не заявлять о случившемся в полицию.

– Но почему? Этим господам самое место в тюрьме или в сумасшедшем доме.

– Да, пожалуй. Но вы же видите, они легко оттуда сбегут. Или сделают с полицией и судьями то же самое, что с вами. Мистер Медоуз, позвольте мне решить этот вопрос в волшебном мире. Уверяю вас, я сделаю всё необходимое, чтобы это больше не повторилось.

Абраксас Малфой нервно заёрзал на скамейке, он бы явно предпочёл сдаться маггловскому правосудию.

Мистер Медоуз сосредоточенно молчал, потом достал из кармана очки в тонкой золотой оправе, надел их и внимательно посмотрел на Дамблдора.

– Гордон, – наконец сказал он. – Вы можете называть меня Гордон, – он протянул руку и Дамблдор охотно пожал её. – Я согласен.

– Спасибо, Гордон. Мне жаль, что мы с вами встретились в таких необычных и не слишком приятных обстоятельствах, но всё-таки должен вам сказать, что вы можете гордиться своей дочерью. Я искренне восхищён таким незаурядным умом, мужеством и благородством у столь юной леди. Уверен, в этом есть ваша заслуга.

– Спасибо, но о моей дочери… То, что я увидел, заставляет меня серьёзно сомневаться, что она в безопасности в этой вашей школе…

– Папа, – укоризненно прошептала Дора.

– Мне кажется, вы увидели, что ваша дочь может не только превосходно постоять за себя, но и прийти на помощь другим. И что у неё есть друзья, на которых она может рассчитывать, – возразил Альбус Дамблдор. – И уж не думаете ли вы, что я оказался здесь случайно? – строго спросил он.

– Я думаю, что люди, способные управлять чужой волей, не должны спокойно разгуливать по улицам!

– Вот как? А как насчёт людей с пистолетами? Вы очень умный человек, мистер Медоуз, но даже вам нужно время, чтобы понять и принять необычное, оно всегда поначалу пугает. Если подумать спокойно, то волшебники ничуть не опаснее обычных англичан. И так же, как вы не палите из браунинга направо и налево, добропорядочные колдуны не используют свою силу для Непростительных проклятий. А жулики, бандиты и проходимцы есть среди тех и других, но это не значит, что волшебники и магглы не могут жить как добрые соседи.

Гордон Медоуз убрал пистолет:

– Я подумаю об этом, мистер Дамблдор, – серьезно пообещал он.

– Альбус. Вы вполне можете называть меня Альбус, – совершенно по-дружески улыбнулся Дамблдор.

– Благодарю вас. А теперь я бы хотел вернуться домой, думаю, мне здесь больше нечего делать. Дора?

– Да, папа. До свидания, сэр. Пока, Эдгар. Я завтра же напишу тебе, – Дора вдруг подумала, что вечер, который они так хотели провести вместе, в очередной раз закончился катастрофой. Поезд затормозил и остановился на какой-то станции.

– Хороших каникул, Дора, – пожелал ей Альбус Дамблдор.

– Увидимся, – вздохнул Эдгар.

Когда двери за ними закрылись, Альбус повернулся к незадачливым грабителям:

– Мне очень жаль, Люциус, что с сегодняшнего дня ты уже не студент, а я так ничему и не научил тебя за эти семь лет. Вас, Абраксас, уже не исправить, но о чём вы думали, когда втравили сына? Волдеморт обещает построить новый мир и разделить его с вами, а на деле вы превращаетесь в такое отребье, что смотреть жутко, – он невесело покачал головой.

– Мне не нужны проповеди магглофила, – огрызнулся Абраксас Малфой.

– Я не читаю вам проповедей, но когда вы осознаете, что с вами сделает и чего потребует Лорд Волдеморт, будет слишком поздно. Он без сожаления подвергнет вас таким унижениям и опасностям, каких вы даже представить себе не можете. Люциус, ты ещё очень молод, тебе есть что терять. Подумай, что волшебник, которому вы все поклоняетесь, уже сейчас считает вас своей собственностью, как и ваши дома, семьи, ваших детей. Не понимаю, почему вы предпочитаете увязнуть в страхе и лжи. Сегодня я не стану передавать дело в Визенгамот, можете считать это последним шансом. Но если мне когда-нибудь придётся пожалеть об этом, то я позабочусь, чтобы вы пожалели не меньше, – в голосе Альбуса Дамблдора не было ни злости, ни угрозы, только сожаление и что-то похожее на брезгливость. Он тихо вздохнул и снял антиаппарационный барьер. В ту же секунду все трое исчезли, не сказав ни единого слова.

[Орден_Феникса]

– Почему вы позволили им уйти, сэр? – спросил Эдгар.

– Наверно, потому, что я по-прежнему считаю, что нужно дать им шанс. У меня есть основания полагать, что они решились на это без разрешения Волдеморта, и того, что он узнает об их выходке, боятся куда больше, чем авроров. Я точно знаю, что он запретил своим слугам собираться в «Кабаньей голове», а это ограбление планировалось именно там. А на днях Визенгамот принял один очень опасный закон и поручил дементорам охранять Азкабан. Прости, собственными руками я туда никого не упрячу, а с Малфоев теперь глаз не спущу. Если ты не возражаешь, я хотел бы вернуться в кабину, этот поезд, конечно, не лишён волшебных усовершенствований, но машинист ему всё-таки необходим.

– Конечно, сэр. Но почему вы работаете машинистом в метро? И парикмахером?

– Потому, что нахожу это увлекательным, – просто ответил Дамблдор.

– И всё успеваете?

– Эдгар, такому волшебнику, как я, не составляет труда найти время для всего, что кажется по-настоящему важным, – Альбус открыл дверь кабины машиниста, пропустил Эдгара вперёд и уселся в кресло. Потом задорно улыбнулся своему отражению в лобовом стекле, поправил фуражку и нажал на какой-то рычаг.

– А где вы научились им управлять? – Эдгар восхищённо разглядывал множество ручек, рычажков и лампочек.

– Я дипломированный инженер, мой мальчик, и это совсем не сложно. Единственное, что я никак не мог запомнить – карту станций. Но некоторое время назад я обзавёлся весьма полезным шрамом над левым коленом, и теперь всегда знаю, где находится мой поезд и куда едет.

Эдгар промолчал, не зная, что сказать. Он понял, почему самого известного и могущественного английского волшебника считают чуть-чуть сумасшедшим.

[troyachka]

Немножко поворчу.

двоим им нет места ни в Хогвартсе ни в магической Англии.

Бете ататат! Такая глупая ошибка. Но текст большой, может, просто недосмотрели.

Курс галлеона постоянно падает с самой Великой войны, уже двадцать пять лет.

*занудным голосом финансиста* 70е годы - годы краха валютной системы, основанной на долларе, который был приравнен к золоту (и теоретически мог трансформироваться в золото, вот Шарль де Голль вывез из США три танкера золота, после чего эта валютная система .приказала долго жить). Галлеон - это пьюр голд, банковское золото (ну, пусть гоблинское), с определенной массой, это золотой стандарт, где цена валюты намертво привязана к цене на золото. Цена на золото тогда не падала, а росла. Галлеон просто не мог потерять в стоимости без потери в весе.

Он хочет привлечь на свою сторону как можно больше волшебников, поэтому его прихвостни дальновидно начинают со студентов.

Сразу вспомнилось, как одна недальновидная начальница посылала маркетологов-разработчиков чегой-то продавать. Риддл здесь как-то тупо работает, но, впрочем, по вашему фику это вхарактерно.

В целом ничего и занимательно, спасибо, автор!

[<Ammy>]

6/4

[Гиллуин]

Какие они все милые! Как раз такие, какими видятся мне.
Раскрытие темы - 10
Общее впечатление - 9. Чуть-чуть не дотянули до превосходного результата.

[Орден_Феникса]

troyachka
Спасибо за отзыв.)
70е годы - годы краха валютной системы, основанной на долларе, который был приравнен к золоту (и теоретически мог трансформироваться в золото, вот Шарль де Голль вывез из США три танкера золота, после чего эта валютная система .приказала долго жить). Галлеон - это пьюр голд, банковское золото (ну, пусть гоблинское), с определенной массой, это золотой стандарт, где цена валюты намертво привязана к цене на золото. Цена на золото тогда не падала, а росла. Галлеон просто не мог потерять в стоимости без потери в весе.
Автор бы с вами согласился, если бы не курс галлеона - 5 фунтов, или около восьми долларов, или около 250 рублей.))) При этом тройская унция золота - 31, кажется, грамм - сейчас около полутора тысяч долларов. Она за последние годы сильно выросла, спору нет, но не припомню, чтобы в последние лет пять (я не помню, в каком точно году вышло то интервью Роулинг) она была меньше 500 долларов. Очень сложно представить золотую монету такой стоимости, даже маленькую.))))) К тому же масштаб цен в волшебном мире с маггловским соотносится явно нерыночным образом:
- во второй книге семья Уизли идёт за покупками к школе для пятерых детей и берёт в банке "жалкую горстку серебряных сиклей и один золотой галлеон" т.е. около 10 фунтов (максимум 20) фунтов, если прикинуть, что в галлеоне 17 сиклей а в жалкой горстке монет, ну, не больше 20, наверно. По маггловским меркам с этим нечего делать и в секонд-хэнд и купить даже по паре книжек каждому из детей было бы проблемой.
- в четвёртой выигрыш Гарри на турнире трёх волшебников - 1000 галлеонов, большие для волшебников деньги, на которые близнецы смогли открыть полноценный магазин. Можно ли представить подобный проект с нуля меньше, чем за 10.000 долларов?
Из всего этого напрашивается вывод, что единого рыночного и финансового пространства у магов и магглов нет, и курс галлеона к динамике цен маггловского рынка золота напрямую не привязан.
Соответственно, автор склоняется к выводу, что что-то тут не так, или голд не пьюр, или галлеон жёстко защищён от переплавки, что исключает "перетекание" дешёвого золота в маггловский мир, или обмен фунты-галлеоны иным образом ограничен, а курс устанавливается административно-политически (как обменный курс доллара к рублю в СССР). Автор склоняется к последнему варианту, но это уже совсем другой разговор.
Риддл здесь как-то тупо работает, но, впрочем, по вашему фику это вхарактерно.
Риддл ли так работает или его (?) действия интерпретируют старшекурсники я, наверно, уточнять не буду.))))
За отзыв спасибо, было занимательно вам ответить.
Гиллуин Ammy
Спасибо за внимание и оценки.

[troyachka]

Орден_Феникса, интервью Роулинг по поводу курса галлеона я бы не приимала во внимание, потому как она все же домохозяйка с определенным домохозяйским подходом к Большим Деньгам. Некоторые вот до сих пор считают, что инфляция - это плохо, хотя вотпрямщас идет валютная война между Триадой и Китаем, обе стороны старательно роняют курс своей валюты и поднимают валюту соперника.

Еще есть в 4й книге замечаие, что "пытались расплатиться золотой монетой с колесо величиной". Ну, пусть она будет просто большая, а гоблины - еще большие зануды, чем я, вряд ли бы они печатали деньги постоянно. Это ну... минимум полкило золота.

По поводу тысячи галлеонов. Открыть ларек можно и на тысячу долларов, если учесть размах рекламы и прочего, да и не в курсе мы, сколько у близнецов осталось резерва - вряд ли они потратили прям всю тысячу на магазин. Галлеон - дороая денежка, нечто вроде золотого кувейтского инара, который не гнет ветер, не валит буря. А вот фунт как раз в то время полетел классически, т.к. при перемене систем (с бреттон-вуда на ямайку) пошли гибкие курсы, а Великобритания уже, увы, не была эталоном надежности, да и стране выгоден такой ход - экспортеры выигрывают.

[Орден_Феникса]

troyachka
интервью Роулинг по поводу курса галлеона я бы не приимала во внимание
Не принимайте, воля ваша. Автор склонен считать интервью каноном и учитывать их.
Еще есть в 4й книге замечаие, что "пытались расплатиться золотой монетой с колесо величиной". Ну, пусть она будет просто большая, а гоблины - еще большие зануды, чем я, вряд ли бы они печатали деньги постоянно. Это ну... минимум полкило золота.
Я бы скорее предположила, что это не совсем золото или совсем не золото в обычном понимании. Или "необратимое золото"))))) Но что монеты крупные и обменный курс 5 фунтов в моём понимании канонические факты, а уж интерпретаций им можно придумать очень много. Если хочется, можно игнорировать, но ещё раз, это не мой выбор.
Открыть ларек можно и на тысячу долларов
В крупном городе? И товар закупить? Вы сильно ошибаетесь, правда. У близнецов Уизли, кстати, не ларёк, а довольно просторное помещение в центре столицы, они там работают минимум втроём. Знаете, у меня есть чёткое представление, что для того, чтобы открыть средний промтоварный магазин в крупном городе и создать ассортимент и товарный запас нужна цифра на два порядка больше, чем тысяча долларов.)))))
Галлеон - дорогая денежка, нечто вроде золотого кувейтского динара, который не гнет ветер, не валит буря
То есть вы предлагаете относительно курса галлеона верить не Роулинг, а вам? Однако...
А вот фунт как раз в то время полетел классически, т.к. при перемене систем (с бреттон-вуда на ямайку) пошли гибкие курсы
Вы сейчас о каком времени? Если о 70-72 годах (датировка фика), то при чём здесь Ямайская система, если Ямайская конференция это март 1973, а переходный период затянулся до 1976? Если что, я в курсе, что валютный кризис начался в 1967г., но не вижу смысла исходить от него, т.к. признаков единого рыночного пространства маги-магглы не вижу. Вижу совсем другое, причём в каноне.

[troyachka]

Орден_Феникса

В крупном городе? И товар закупить? Вы сильно ошибаетесь, правда. У близнецов Уизли, кстати, не ларёк, а довольно просторное помещение в центре столицы, они там работают минимум втроём. Знаете, у меня есть чёткое представление, что для того, чтобы открыть средний промтоварный магазин в крупном городе и создать ассортимент и товарный запас нужна цифра на два порядка больше, чем тысяча долларов.)))))

В 70е годы?! Да ну. Не путайте наше время, когда доллар - раскрашенная бумага с надписью In God we trust, и то время. Курс валюты был ну очень разный, правда.

Вы сейчас о каком времени? Если о 70-72 годах (датировка фика), то при чём здесь Ямайская система, если Ямайская конференция это март 1973, а переходный период затянулся до 1976?

В том, что фактическая привязка доллара к золоту сохранялась в 72 году, но уже была недействительной, а фунт так и вовсе, как бы, не рос на этом фоне. Но вам, опять же, виднее. Не обижайтесь Просто будь вы на научной конференции... промолчу.

То есть вы предлагаете относительно курса галлеона верить не Роулинг, а вам? Однако...

Не принимайте, воля ваша. Автор склонен считать интервью каноном и учитывать их.

Не верьте, ради бога, вы кому больше поверите в рассуждениях относительно, например, физики - интервью Роулинг или физику-профи?

[СЮРприз*]

В фике понравилось, что идея создания Ордена Феникса пришла в голосы студентам, а не самому Дамблдору.
Не понравилось как в ваш жанр "хроника, приключения" вплетается полустебные моменты, касающиеся Дамблдора, то парикмахера, то машиниста. Ага, в школе и Визенгамоте ему мало работы! То он у вас магловское высшее техническое получает, то схему метро запомнить не может. Как-то уж разобрались бы к кому вы относитесь: к красивым или к умным

9/7

[Орден_Феникса]

troyachka
В 70е годы?! Да ну.
Какие 70-е годы, близнецы Уизли тогда ещё в проекте были, а не магазины открывали. Они открыли свои Ужастики Умников Уизли в 1996. На тысячу галлеонов или 5.000 фунтов, или меньше, чем на 10.000 долларов, что в маггловском мире было бы невозможно. По-моему с временем запутались вы. Факт этот, причём совершенно канонический, я приводила в обоснование того, что курс галлеона у Роулинг в принципе по неизвестным причинам отстоит очень далеко от реальных рыночных цен на золото. Причин этих можно выдумать великое множество, но позиция "Роулинг была не права, я там был и всё видел" мне не близка. Сорри.
Не верьте, ради бога, вы кому больше поверите в рассуждениях относительно, например, физики - интервью Роулинг или физику-профи?
Давайте не будем передёргивать, мы говорим о вымышленном волшебном мире, авторства конкретного человека. Поэтому во всём, что касается физики (заклинания и трансфигурация), химии (зелья) экономики (галлеоны и Гринготтс), политики и государственного устройства (Министерство магии, Визенгамот и Азкабан) в ЭТОМ ВЫМЫШЛЕННОМ ВОЛШЕБНОМ МИРЕ я поверю книгам и интервью Роулинг. Знаете, любой физик меня убедит, что невозможно превратить чашку в крысу и заставить предметы левитировать взмахом палочки. Относительно реального мира будет абсолютно прав. А в мире Гарри Поттера авторства Роулинг всё это возможно, хотя это противоречит очевидным законам физики. П Кому будем верить при написании фанфиков? К экономике и финансам волшебного мира примерно такой же подход. Вымышленные реалии волшебного мира во многом нелогичны и абсурдны, но это часть их привлекательности. Как и всевозможные интерпретации.)))

[troyachka]

Орден_Феникса

А в мире Гарри Поттера авторства Роулинг всё это возможно, хотя это противоречит очевидным законам физики. Кому будем верить при написании фанфиков?
К экономике и финансам волшебного мира примерно такой же подход.

Ох, простите, но финансы магомира даже Роулинг не отдала волшебникам. Финансы - прерогатива гоблинов, которые не превращают чашки в крыс.
И еще они зануды, как и я. Так что можно предполагать, что финансы и в магомире подчиняются законам экономики.

Какие 70-е годы, близнецы Уизли тогда ещё в проекте были, а не магазины открывали.

Значит, вы их привели как весьма некорректный пример о цене галлеона, потому как у вас в фике 70е годы.

[netttle]

Спасибо. Эдгар и Дора понравились. Не понравилось жесткое разделение персонажей на плохих и хороших и некоторая декларативность их высказываний. Не понравился Дамблдор-машинист-парикмахер.
Кстати, правильное написание - jedem das seine, переводится "каждому свое".

[Орден_Феникса]

troyachka
Ох, простите, но финансы магомира даже Роулинг не отдала волшебникам. Финансы - прерогатива гоблинов, которые не превращают чашки в крыс.
Да, тут не поспоришь. Гоблины сами по себе гораздо реалистичнее волшебников, серьёзные ребята, они уж точно не могут быть замешаны ни в чём необычном, даже Вернон Дурсль бы согласился.
И еще они зануды, как и я. Так что можно предполагать, что финансы и в магомире подчиняются законам экономики
Ээээ... А какая связь и где логика? Предположить можно многое, но я в предположениях о вымышленном мире склонна учитывать то, что излагает его создатель. Ваше право игнорировать интервью и не соотносить его с фактами канона, но это, мягко говоря, не единственный вариант.
начит, вы их привели как весьма некорректный пример о цене галлеона, потому как у вас в фике 70е годы
*устало* Я их привела в качестве примера того, что не только курс галлеона, но и уровень цен у магов и у магглов очень сильно отличается, чего при едином товарно-денежном пространстве в условиях рыночной экономики быть не должно. Соответственно, напрашивается вывод, что его там нет и законы рыночной экономики механически не переносятся, как и законы физики-биологии-химии и т.д. уж по каким причинам, можно только догадываться. Нет в 90-е годы, ничего не указывает, что в 70-е было как-то по-другому.

[troyachka]

Орден_Феникса

Предположить можно многое, но я в предположениях о вымышленном мире склонна учитывать то, что излагает его создатель. Ваше право игнорировать интервью и не соотносить его с фактами канона, но это, мягко говоря, не единственный вариант.

У вас фик про общественное, ох, ну будь тут личное, ни слова бы не сказала. Пояснили бы хоть как-то, ну хоть тем, что гоблины, гады такие, подмешивают в сплав медь. А то в отрыве от реалий оно выглядит как-то неправдоподобно.
Даже в магическом мире есть законы гравитации, а экономика... она такая, как бы вам сказать, дама очень обычная. Все может быть красиво обоснованно, но в финансах есть два незыблемых правила: а) это должно быть выгодно б) это должно быть быстро. Про быстроту при золотом стандарте и верно можно забыть, но вот выгода - она рулит. А падение галлеона очень необъяснимо с этой точки зрения. Оно вообще необъяснимо, разве что падение искусственное. И это тоже можно было бы обозначить.

Нет в 90-е годы, ничего не указывает, что в 70-е было как-то по-другому.

Я не буду спорить с канонистом Это бессмысленно. А могла бы выйти клевая дискуссия с допущениями, аргументами и фактами. Но против "Ро сказала, я поверил" аргументы не действуют. Жаль

[netttle]

Вспомнила еще: jedem das seine - надпись на воротах Бухенвальда, а не Освенцима.

[rakugan]

Спасибо за текст!!!
Я только начала читать, прочла разделы 1 и 2.
Заметки по ходу:

>> и кто займёт так некстати и едва ли случайно освободившуюся должность преподавателя защиты от тёмных искусств

Есть версия, что ее занимал ранее сам Дамблдор, который со смертью директора Диппета занял его место - потому должность и освободилась.

>> Мы зависим от магглов куда сильнее, чем они от нас, и открытие это оказалось таким неожиданным и болезненным, что до сих пор почти никто не решается говорить об этом вслух.

Хорошо сказано.
Вообще очень хороши в первой главке рассуждения Дамблдора о маглах.

>> Я уже десять лет работаю машинистом в лондонском метро, удивительно, что я не рассказывал вам об этом раньше.

Браво!


>> После Великой войны, в 1945 году я поступил на факультет инженерного дела Манчестерского университета и, разумеется, закончил его с отличием.

Прекрасная идея!
с каким бы интересом я почитала о Дамблдоре, который учится в магловском университете

>> Курс галлеона постоянно падает с самой Великой войны, уже двадцать пять лет.

Я тоже не очень понимаю, почему он должен падать, если честно.
Мне также не очень понятен механизм возникновения инфляции, когда основная валюта не просто обеспечена золотом, а является золотом. По идее, там должна быть скорее дефляция... Но я не знаю на самом деле, я только думаю пока. Как Вы считаете?

Синьора Вителли повеселила. Оказывается, не только во времена Гарри трудно было найти нормального преподавателя ЗОТИ

>> – А разве ты с этим хлыщом австрийским не то же самое замышлял? – Аберфорт, который, казалось, не понимал и половины из альбусовых разглагольствований, почти ударил Альбуса этим вопросом. Точно, метко, безжалостно.

Ах, Аберфорт хорош...

Трогательно описано первое собрание Ордена, с уставом и прочим. Подростки бывают такими серьезными, когда играют в революционеров. Я все ждала, когда же они разобьются на фракции и начнут идейные споры (а такое бывает сплошь и рядом, вспомнить РСДРП (б) и (м)). Кто-нибудь поднял бы вопрос о правах эльфов, например, - и пошло-поехало

Общее впечатление: очень логично описано появление ОФ "снизу" и то, что Дамблдор к нему скорее присоединился, чем создавал целенаправленно изначально.
Из минусов - характеры персонажей, на мой личный вкус, не очень хорошо видны (кроме Дамблдора и Аберфорта), не складываются образы орденцев, нет ярких личностных характеристик. Возможно, это связано с тем, что Дамблдор в центре внимания.
Но я еще не дочитала, повторюсь.

[biocell]

10/10. Интересные повороты, особенно про машиниста и парикмахера

[Орден_Феникса]

СЮРприз*
Спасибо за отзыв и оценки.
Ага, в школе и Визенгамоте ему мало работы!
Угу, мало. Автор считает, что у него очень разносторонние интересы, часть из которых лежит в маггловском мире. А идея про машиниста возникла из упоминания в каноне шрама - карты Лондонского метро.
то он у вас магловское высшее техническое получает, то схему метро запомнить не может. Как-то уж разобрались бы к кому вы относитесь: к красивым или к умным
К мудрым но несколько рассеянным, наверно. Не думаю, что одно исключает другое.

netttle
Спасибо за отзыв, замечание действительно ценное, я как-то очень опрометчиво понадеялась на свою память и не перепроверила.

troyachka
Даже в магическом мире есть законы гравитации
И Vingardium leviosa с Levicorpus тоже есть.)))) Одно, что характерно, другому не мешает.
Оно вообще необъяснимо, разве что падение искусственное. И это тоже можно было бы обозначить.
Я действительно исходила из искусственного падения и установления этого обменного курса административными методами, поскольку обмен явно ограничен статутом секретности. И, думаю, галлеон защищён от переплавки в слитки, что сильно снижает его привлекательность. Но писала как бы не об этом.

А могла бы выйти клевая дискуссия с допущениями, аргументами и фактами. Но против "Ро сказала, я поверил" аргументы не действуют. Жаль
Собственно, из Галлеон - дороая денежка, нечто вроде золотого кувейтского инара, который не гнет ветер, не валит буря, а Роулинг по поводу курса галлеона я бы не приимала во внимание, потому как она все же домохозяйка с определенным домохозяйским подходом и клёвая дискуссия навряд ли получится. Поэтому, действительно, давайте прекратим. Ещё раз спасибо за внимание к моему тексту.

rakugan
Спасибо большое.
Мне также не очень понятен механизм возникновения инфляции, когда основная валюта не просто обеспечена золотом, а является золотом. По идее, там должна быть скорее дефляция... Но я не знаю на самом деле, я только думаю пока. Как Вы считаете?
Раз уж эта тема оказалась такой животрепещущей, то потом изложу поподробнее. Исходила из того, что во-первых крупная золотая монета как-то "докатилась" до унизительного курса меньше 10 долларов и пребывает в этом состоянии. Во-вторых предполагаю, что обмен галлеонов на фунты жёстко ограничен:
- во второй книге Артур показывает Молли "смотри, у Грейнджеров настоящие фунты", навряд ли он бы так бурно отреагировал, если бы их можно было запросто купить в обменнике, учитывая его интерес к маггловскому посмотрел бы уже миллион раз.
- в четвёртой книге упоминается волшебник или волшебники, пытавшиеся расплатиться большими золотыми монетами с магглами на чемпионате мира по квиддичу. При этом в той же сцене у мистера Уизли маггловские деньги есть, но он явно впервые держит их в руках, потому что обращается к помощи Гарри.
Напрашивается, что волшебники свободно не могут менять галлеоны на фунты, хотя по особым случаям (поездка на чемпионат мира) это разрешается в каких-то пределах. Иначе фунты были бы для волшебников почти так же привычны, как для россиян доллары или евро.)))) Возможно, одна из причин в том, чтобы волшебники не имели возможности покупать маггловские вещи, оборот и использование которых тоже ограничены - вспомним, чем занимается мистер Уизли в министерстве и какое у него хобби. Маггловские вещи он прячет, за заколдовывание маггловской техники может понести ответственность. Продажа магглам волшебных товаров тоже, как я понимаю, запрещена. Соответственно, ограничен и зарегламентирован не только денежный, но и товарный оборот. При такой ситуации о какой рыночной экономике можно говорить? (Хотя, кстати, не исключаю чёрного рынка). Я бы рискнула предположить, что абсурдно-низкий курс галлеона установлен административно и не в один день. Есть мысль, что это было связано с войной с Гриндельвальдом, но это тема для отдельного разговора. Вообще между волшебниками и магглами гипертрофированный "железный занавес", он обязан иметь и экономическую часть. Ближайшая аналогия, которая напрашивается - 60 (или 80?) копеек за доллар в СССР, но случаи обмена строго регламентированы: иностранные туристы, приезжающие в СССР (магглорождённые и их родственники) и наоборот (счастливые обладатели билетов на мероприятия типа Кубка мира). Думаю, суммы обмена тоже ограничены, иначе при таком курсе магглорождённые из небедных семей одним махом стали бы олигархами. Думаю, Министерство очень пугает перспектива дать волшебникам возможность покупать телевизоры и автомобили. Поэтому оно во-первых баснословно дорого, во-вторых легально просто невозможно.
Но это пока довольно лохмато, додумывать надо, общее понимание в том, что этот курс долго и целенаправленно административно роняли, параллельно ограничивая оборот между мирами.

biocell
Спасибо за оценки.

[Incognit_A]

Очень теплый и симпатичный фик. Достойный противник упсовского.
Альбус умеет оказываться в нужное время в нужном месте, в то время как Лорд вечно оказывается не в то время и не в том месте... какая красивая параллель.

10/10

[rakugan]

Дочитала.
Последняя глава, к сожалению, скорее разочаровывает. Разговоры между Дорой и ее братом и отцом - отличная задумка, но какие-то они уж слишком "программные", высокопарные. Обычно люди между собой так не разговаривают, если они не на митинге.
Кстати, с учетом расстрелов на блокпостах в Сев. Ирландии как раз в эти годы - уж не маглам в Британии рассуждать о правах человека
Странно, что Медоуз-старший вспоминал о фашистах, а не, например, о консерваторах, которые как раз начали кампанию за изгнание иммигрантов из Англии. Трех лет не прошло с того дня, когда Енох Пауэлл, секретарь по обороне теневого кабинета консерваторов, произнес знаменитую речь Rivers of Blood, где предсказывал, что если не депортировать иммигрантов, "Темза превратится в реку крови". Ассоциация с УпСами, которые как раз тогда начали бороться со своими "иммигрантами", прямо напрашивается. И вот на это сходство как раз было бы очень интересно посмотреть глазами лейбориста. А аллюзия с фашизмом - это неинтересно, потому что напрашивается и уже избито.
Сцена в банке непонятна, выглядит нелогичной. Если у Малфоя сравнительно небольшие денежные затруднения - есть более простые способы их решить, чем ограбление магловского Нац. банка. Если большие - зачем Малфою были нужны магловские _фунты_? Это бессмысленно. Это вызывает слишком много вопросов, наверняка во внутреннем регламенте Гринготтса есть пункт о подтверждении происхождения валюты и ограничения на обмен. Очень вряд ли гоблины меняют валюту в любых количествах - что они будут делать с таким количеством фунтов? Если они ведут операции в магловском мире, то проще делать это через магловские банки. Т.о., Малфой наверняка столкнулся бы с затруднением при обмене. Или о магической банковской системе он имеет такое же слабое понятие, как о магловской?
Дамблдор - одновременно человек и пароход директор Хогвартса, машинист и парикмахер... Ну, между нами говоря, отдает Марти-Сью )))
Сцена в метро написана непонятно. Почему вагон пустой - в середине дня-то? Где были другие люди на платформе? мы не видим их реакций, такое ощущение, что главные герои двигаются в пустоте. Успел поезд отъехать от станции или нет? и т.д.
В целом в тексте УпСы заметно "ослаблены", чтобы на их фоне выигрышно смотрелись главные персонажи. Понятно такое желание, но... Было бы гораздо интереснее, если бы главные герои имели дело с сильным противником, без читерства.
Все имхо, не более чем имхо.