Название: Часы Фабиана Прюэтта
Автор: Команда ОФ
Бета: будет названа позже
Тип: джен
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Фабиан Прюэтт, Гидеон Прюэтт и другие
Жанр: драма
Размер: мини
Дисклеймер: канон принадлежит Джоан Роулинг
Саммари: Девять рассказов о братьях Прюэттах
Тема задания: фик написан на свободную тему "Использование волшебных артефактов в Первой войне"
Примечание 1: фик написан на командный конкурс «Битва за Англию»
Примечание 2 : за этот фик нужно голосовать по критерию «Раскрытие военной темы - личное» (и еще, разумеется, за общее впечатление).
читать дальше– Настоящая гриффиндорская порода.
Вот тут бы наш друг Дамблдор непременно мне возразил, а то и, наверное, полез бы спорить: дескать, все дело не в породе, а в выборе и самоопределении. Только вот что я скажу: Дамблдор может думать, как ему заблагорассудится, но худое дерево ой как редко дает хорошие плоды. Я за свою жизнь и на деревья, и на плоды насмотрелся, можете не сомневаться.
Вот Прюэтты – это была настоящая порода. Будь среди Упивающихся Смертью хоть десяток таких, как они, – Вольдеморту и года не понадобилось бы на завоевание Британии. У него-то кто? Отребье, мусор. Или – что еще хуже – белоручки вроде этого Малфоя. Что?.. Да, вы правы. Я отвлекся.
Прюэтты… Я не очень-то отличал, если честно, кто из них – который, но им это, по-моему, было не в обиду. Их по именам почти и не называл никто, сразу: «братья Прюэтты». Все равно они всегда вместе ходили – не разольешь. В школе были лучшие в выпуске. Я их в аврорах сразу приметил – то есть еще пока учились, конечно. Старательные, дотошные и такие… знаете, чувствовалось, что надежные. У нас ведь таких, чтобы чуть что – и на рожон, всегда хватает. А они были очень спокойные. По-правильному спокойные. Не знаю, может, это потому, что всегда вдвоем были. Вдвоем-то – оно, конечно, спокойнее.
Экзамены я у них принимал. Сам. И они были лучшие. Это я предложил Дамблдору пригласить их в Орден. И, конечно, Прюэтты и тут не подвели. За все время – ни одного промаха, ни одного невыполненного задания. Дневали и ночевали в штабе, первые вызывались на любое дело – пусть самое рискованное. Никто из нас не смог сразу поверить, когда они погибли. Конечно, пятеро против двоих, опытные убийцы, да еще из засады – это не вам шутка. Но Прюэтты… Да что тут говорить…
Простите, что?.. Часы?.. Нет, совершенно не помню. Хотя, погодите… Да, кажется, были часы. Помятые такие, величиной с хорошее кофейное блюдце. Говорите, они принадлежали Фабиану?.. Если честно, не знал. Мне казалось, Прюэтты носили их по очереди. Хотя я уже говорил, что не очень-то хорошо их различал.
…Да все, пожалуй… Нет, впервые слышу. Единственное… не могу сказать точно, но мне кажется, что они никогда не были в любимчиках у Дамблдора. Впрочем, у Дамблдора всегда были очень странные взгляды. Со мной все просто: человек в том, что он делает. А братья Прюэтты все делали правильно.
* * *
– Я их ненавидела.
Есть такая порода людей… как бы это правильнее объяснить... Не то, что бы это именно хорошие люди… Они такие… положительные. Только посмотришь на него – и сразу понимаешь: вот этот никогда не получал штрафных баллов. Никогда не завидовал, не врал, не воровал деньги у родителей и не прятал от друзей конфеты. Этот никогда не провалит экзамена и не предаст любимого человека. И наверняка доживет до глубокой старости, умрет непременно во сне, и у гроба его соберутся десятки искренне оплакивающих его родственников. И вот смотришь ты на такого вот положительного, и прямо тошно делается от того, что сам ты не такой и никогда таким не будешь. Ну, не в этой жизни, уж точно. И еще гаже становится от того, что кажется: он-то тебя насквозь видит. Со всеми твоими скверными и мыслями и поступками.
Знаете, может быть, я сумасшедшая, но у меня всегда было такое чувство, что они притворяются… Ну, притворяются положительными. Как в магловских книжках, когда инопланетянам нужно внедриться на Землю и они надевают человеческие личины и становятся как бы идеальными людьми.
Может, это оттого, что их было двое. Нет, я понимаю, что близнецы не такая уж и редкость, но в Прюэттах, то есть в том, как они держались, мне мерещилось что-то жуткое. Знаете, как у нас девчонки говорили? «Я влюбилась в братьев Прюэттов». Понимаете?.. Не в кого-то одного, именно в «братьев». Только так… В них-то многие влюблялись: с третьего курса в сборной по квиддичу, на всех соревнованиях – первые, вечно в центре внимания.
Их вообще никто не отличал. Знаете, я уверена, что когда учителя спрашивали: «Фабиан Прюэтт», – они понятия не имели, кто из братьев будет отвечать. Потом, уже после Хогвартса, на заседаниях Ордена Феникса я иногда видела на них эти ужасные свитера с огромными буквами на груди. «F» для Фабиана и «G» для Гидеона. Вы, кстати, знали, что у Прюэттов была сестра? Молли?.. Да, это она их вязала. Так вот, мне всегда казалось, что Прюэтты… что они меняются этими свитерами. Глупо, да? Наверное, я все-таки сумасшедшая.
К счастью, в Ордене мы почти не пересекались: я с головой увязла в делах Визенгамота, они были авроры. Но все равно от них нельзя было укрыться: половина разговоров велась о них, в особенности если собирались молодые женщины. Братья Прюэтты то, братья Прюэтты это…
…Да, конечно же, я слышала о часах. По-моему, это единственная вещь, которая была у них одна, понимаете? Одна на двоих, я имею в виду. Они носили их по очереди, вместо талисмана. Вроде как делили удачу пополам… А потом случилась эта мясорубка в Лютном переулке. Шесть человек тогда погибло, да… Прюэтты единственные спаслись. И Гидеон должен был погибнуть – непростительное прямо в сердце. Если бы не эти часы в нагрудном кармане. Именно тогда он и отдал их Фабиану. Сказал, что теперь черед брата воспользоваться удачей.
Но во второй раз эти часы не спасли ни одного из Прюэттов. Да, сначала я не поверила. Никто не верил. Конечно, было много смертей, каждый день кто-то погибал, но Прюэтты… С ними это не вязалось. Совсем.
…Я много думала о Прюэттах и, знаете, теперь мне кажется, что их история закончилась правильно. Слишком уж они были хороши, если вы понимаете о чем я… И да, не представляю, как бы они смогли существовать по отдельности, а ведь им бы это пришлось: заводить семью, растить детей… А вот в легенде им самое место.
* * *
– Да уж, легенда вышла красивая, ничего не скажешь. Двое против пятерых… Хорошо хоть не против дюжины оборотней, да еще толпы мертвяков в придачу.
Трое нас было. Впрочем, от Красавчика толку было мало: как дошло до дела, он сразу осел на пол, только рот разевал и хлопал глазами как девчонка… Красавчик – это мы Блэка так называли. Он-то, конечно, красавчиком никаким не был, красавчик был старший, ну а Блэк при любом упоминании о брате бесился, что твой вурдалак, загляденье просто. Вот мы и издевались.
В общем, всю работу пришлось делать нам с Хмырем. Два на два, все по-честному, прямо как в дуэльном клубе. Я-то на самом деле их убивать и не собирался, чего зазря чистую кровь лить. Да и парни Прюэтты были неплохие. Хоть и гриффиндорцы, но не из шизанутых. С пониманием… Хотя, если подумать, то они, конечно, предатели, как ни крути. Ладно, над этим пусть умные люди думают, мое дело маленькое…
Насчет Хмыря не знаю – он всегда был скользкий тип, но я-то и впрямь хотел их просто припугнуть. Вот только эти парни оказались просто бешеные. Я многого навидался, но страшно мне было только раз. Там, с Прюэттами. Они были как… как будто и не люди вовсе…
Нет, часов я никаких не видел. Как-то не до того было, а потом… потом мне не очень хотелось на них смотреть. Так что мы с Хмырем взяли Красавчика и свалили оттуда по-быстрому…
А про часы я знать ничего не знаю, так и зарубите себе на носу.
* * *
– Наверное, я единственный, кто знал, что так и будет.
Знал, но ничего не мог изменить.
Гидеон был оборотнем – та самая заварушка в Лютном переулке. Все-то были уверены, что Прюэттам повезло… Глупая случайность: всего один укус. Да и не укус даже – порез, словно след от режущего заклятия. Такая малость…
Конечно же, они пришли ко мне. Они ведь знали, что я – оборотень. Все в Ордене об этом знали. Нет, конечно, Прюэтты не избегали меня – хотя среди орденцев были и такие, – но разговаривать нам случалось крайне редко. В школе они учились двумя курсами младше – это почти пропасть. В аврорат дорога мне была заказана… Я был болен, несчастен и скучен. Они подавали большие надежды и лучились энтузиазмом. О чем нам было говорить?
А чем я мог помочь… потом? Я не мог разделить с ними свой опыт. Мне ведь было известно совсем другое: как жить с этим проклятием, расти вместе с ним, не знать и не помнить себя – другим. Но я не знал, каково это – разом лишиться всех ожиданий, всех надежд на нормальное человеческое будущее.
Они хотели скрыть – и я не стал их отговаривать. Конечно, вы можете сказать, что я поступил безответственно. Да, тысячу раз безответственно, но вы никогда не были на моем месте, не так ли?
Я знал, как это делать – скрывать свою болезнь. И еще я знал, что нельзя скрываться бесконечно. Но их ведь было двое, и они были чертовски умны.
Конечно же, я никому не сказал. Ни слова – вплоть до этого дня…
Я видел, как это убивало их. Их обоих. У меня никогда не было братьев и сестер и, пожалуй, теперь я рад этому. Конечно, были друзья, но они воспринимали мою болезнь скорее как игру, как интересное приключение. Но чувствовать… каждой своей клеточкой чувствовать боль родного человека… И еще страшнее – знать, что своей болью ты убиваешь другого…
Конечно же, Гидеон вел себя безупречно… Вы знаете о часах?.. Гидеон тогда отказался их носить в знак того, что удача теперь нужна только одному. Конечно, он и сам понимал, насколько этот жест лишен смысла. Разве мог Фабиан жить обычной жизнью, завести семью, зная, что брату это недоступно? Разве оставил бы Гидеона одного?
Так они и прожили те месяцы – каждый со своей болью. Во всякую минуту, все дни и ночи, кроме тех, когда на небе была полная луна, они рвались работать. Самые опасные и самые нелепые задания, самые дерзкие предприятия, самые громкие подвиги... Пытались забыться? Искали смерти?
Вы теперь знаете все, что хотели? Тогда я прошу вас: пусть эта история останется между нами…
* * *
– А историйка-то банальнейшая… Грязноватая, некрасивая и банальная – с какой стороны ни посмотри. Впрочем, мне такие как раз по вкусу, вы знаете...
Какие бы странные и удивительные вещи ни случались на этом свете – причина всегда в них. В маленьких золотых кружочках. Ну а тот, кто этого не видит, либо лицемер, либо дурак. Нет, есть еще, конечно, и сложные души вроде вас. Только уж не обижайтесь, ради Мерлина. Но таких – один на миллион, да и то многовато будет.
А эти Прюэтты были беднее слепого нюхлера. Но в молодости-то каждому хочется покрасоваться, перед девочками что-то эдакое изобразить… Говорю же, банальнейшая история. Ребята-то они были молодые, горячие – вот и откусили больше, чем проглотить могли.
Знаете, почему вы мне нравитесь? Вы передо мной ничего не изображаете. Я-то знаю, как я действую на людей. Стоит мне появиться, – такому грязному, подлому и пошлому до кончиков ногтей – все тут же вспоминают о своих добродетелях – большей частью мнимых, – втягивают животы и начинают корчить из себя благородных воинов из старинных преданий. Знали бы вы, как это утомляет…Конечно, во всем мире подлого и грязного – только старина Наземникус…
Так вот, Прюэтты были, как вы. В смысле, что не изображали. Они-то сразу поняли: я всякую подлость в человеке всегда вижу. Со мной хитрить не надо – и я с вами хитрить не буду.
Вы, конечно, не поверите, но мне жаль, что они погибли. Я ни о ком никогда не жалел, по родной матери слезинки не пролил, а этих двоих мне жаль. Было в них что-то такое…
Ладно, я знаю, вы человек деловой, вам мои сожаления ни к чему. Давайте о деле.
…Понятия не имею, где они нашли эти часы. Если бы меня каждый раз спрашивали, откуда я беру свое барахлишко, я бы за жизнь не продал и латунного подсвечника. Может, на обыске у того хмыря отобрали. В Лютном переулке и не такое можно найти, если постараться.
Я-то сразу понял, что это за часики – там и одного взгляда было достаточно. Конечно, большинство бы их от собственной задницы не отличили, но я всегда разгляжу стоящую вещь. И не из книг это, тут книги не помогут, тут надо все своими пальцами общупать, на пузе излазить… почувствовать, понимаете?..
Конечно же, никакие это были не часы. Только безмозглый идиот мог этого не разглядеть, а у ребят мозги имелись. Не в обиду многим… Ну а что Прюэтты сразу в них не разобрались – так даже мне такие штуки за жизнь всего два раза в руках держать приходилось.
Да при чем здесь хроновороты?.. Ладно-ладно… Хроновороты – бросовый товар, я вам таких с десяток на черном рынке нарою… Не нужно? Как хотите, могли бы и договориться…
Такие часики нужны, если хочешь что-то надежно спрятать. Как в сейф. В «Гринготтсе» вы золотишко свое укладываете в пещерку – оно, конечно, говорят, надежно, но все-таки мало ли что… Тут и землетрясение может случиться, и еще какой катаклизм… Грабителей никто не отменял, да и гоблины, как ни крути, народец честный, но ушлый. Вот тут уж не спорьте, ладно?..
На самом деле единственный по-настоящему хороший способ спрятать вещь так, чтобы никому не пришло в голову ее искать, – это спрятать во времени. Ну или, если хотите, вне времени. Теперь понимаете? Часы – это что-то вроде ключа. Изящная вещица и, надо заметить, изрядно дорогая. Так что какие-нить фамильные подштанники или серебряные вилки никто с их помощью прятать не будет. Это Прюэтты верно рассудили.
…А тут вообще все просто. Часики-то были с хитростью – как все эти гоблинские вещички, – но довольно глупые. Их нельзя украсть – сразу чувствуют нового хозяина. Но пока передаешь их из рук в руки, вроде как дремлют. Вот Прюэтты и менялись. Фабиан?.. Да нет, ерунда все. Этих двоих даже родная мать не могла отличить. Вот они состорожничали и разыграли эту комедию – для Люпина или для кого еще. Мне-то почем знать.
Главная сложность там была в другом. Ключик-то открывает дверку только в определенное время, соображаете?.. Но парни были дотошные, если уж за что возьмутся – не отступятся. Вот они и мудрили с часиками каждое полнолуние, ждали, значит…
Так их и убили. В полнолуние. Видать, не я один был такой догадливый… Подстерегли и… сами знаете, как оно бывает.
А часики с тех пор исчезли. Как в воду канули.
* * *
– Конечно, кое-что верно, но по существу – мимо цели. Долохов был фанатик, маньяк – назовите еще хоть двадцать эпитетов и попадете в точку. Ему можно было эти часы под самый его кривой нос сунуть – нипочем бы не догадался, что перед ним. Фанатизм редко идет рука об руку с умом. Вот почему фанатики – самые плохие солдаты.
Ну а насчет денег… Наземникус – шкура, и вы это знаете не хуже меня. Сам ничего за наживой не видит и других меряет по своей мерке. Вот ему всюду деньги и мерещатся.
Впрочем, я и сам бы ни за что не догадался, если бы не Регулус. Мне он почему-то доверял. Скорее всего, чувствовал: меня, как и его, не слишком-то любили. А, может, все дело было в том, что я ненавидел его брата… Люди порой сближаются по очень странным причинам.
Регулус был большая умница – не чета своему брату, вот только мало кто воспринимал его всерьез. А стоило бы. Конечно, в драке проку от него не было никакого, но там, где нужно было поработать мозгами, ему не было равных. Можете поверить, мне нечасто случается говорить о людях такие вещи.
Именно он и раскопал эти часы. Раскопал, чтобы отдать первому же аврорскому патрулю.
Первое время я не воспринимал нытье Регулуса всерьез: он порой бредил самыми фантастическими идеями. Но потом он кое-что объяснил, и все наконец встало на свои места.
Вы ведь слышали о той мясорубке в Лютном переулке? Я был там. Не самое приятное воспоминание, но именно оно долго не давало мне покоя. Вы знаете, я редко ошибаюсь в подобных случаях. Прюэтты были мертвы. Оба.
Если вам будет от этого легче, знайте: это не я их убил.
* * *
– Помните старый миф о братьях Диоскурах? Один попал в царство Аида, другой – на Олимп, а потом они каждый день менялись местами. Почему-то все считают, что это история о братской преданности. Дескать, какая огромная жертва – поделиться местом на Олимпе. И никто не видит, что это самая большая трагедия, которая только может случиться с любящими братьями. Они ведь никогда больше друг друга не видели…
Вы когда-нибудь задумывались о том, как воспринимают мир близнецы? Они вместе с самого рождения. Это все равно что каждую минуту видеть перед собой зеркало, – но зеркало живое, дышащее, думающее вместе с тобой. Если ты знаешь жизнь только как жизнь на двоих, то все остальные кажутся тебе ненормальными. Думаю, мы все представлялись Прюэттам уродами, у которых ампутировано главное – их половинка.
…Так вот, можете не сомневаться: Прюэтты прекрасно знали, что внутри часов. Откуда?.. От Регулуса, конечно. Он сам отдал часы Гидеону и Фабиану. Они дружили, разве вы не знали? Это давно было, еще до того, как они в Хогвартс попали. Регулус-то, несмотря ни на что, был хороший мальчик. Только… как бы это правильнее вам сказать? Запутавшийся.
Он не мог не понимать, что Сами-Знаете-Кто обнаружит пропажу. Что было бы потом – мне не хочется думать. И к кому Регулус мог пойти? Брат не пустил бы его на порог. Друзей – ну, вы понимаете, настоящих друзей – у него больше не было. Оставались Гидеон и Фабиан. Откуда он мог знать, что все выйдет именно так? Легендарные братья Прюэтты… Признаться, я тоже тогда считал, что они неуязвимы.
Конечно, Регулус запаниковал, когда узнал о гибели Прюэттов. Об их первой гибели, разумеется. Он-то единственный знал, что ключ в часах был только для одного человека – а, значит, в облике второго брата оттуда вернулось что-то еще…
…Я помню, где они сидели в тот вечер, – последний перед второй смертью Прюэттов. Вот тот крайний столик, у окна. Да, вдвоем. Наверное, это был единственный раз, когда я видел Фабиана одного, без брата. Или это был Гидеон? Я тоже никогда не умел их различать…
* * *
Я знаю, они не верили мне, но я единственная умела их различать. Так что я все знала. С самого начала знала, кто оставался и кто уходил в каждое из полнолуний.
Я любила их. Я не была частью их мира – и понимала это. Но я любила их.
Что я могла сказать Фабиану той ночью, когда он положил передо мной эти часы? «Останься, потому что я люблю вас и хочу спасти хотя бы одного»? Смешно. Они не могли жить поодиночке.
Я засунула часы в дальний угол комода и накрыла двумя недовязанными свитерами.
Фабиан тогда сказал: «Если все это закончится, отдай часы ребенку, который родится». Но через три месяца родились Фред и Джордж. Близнецы.
И я оставила часы на прежнем месте.
По крайней мере, теперь у меня было кому вязать эти дурацкие свитера.
Автор: Команда ОФ
Бета: будет названа позже
Тип: джен
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Фабиан Прюэтт, Гидеон Прюэтт и другие
Жанр: драма
Размер: мини
Дисклеймер: канон принадлежит Джоан Роулинг
Саммари: Девять рассказов о братьях Прюэттах
Тема задания: фик написан на свободную тему "Использование волшебных артефактов в Первой войне"
Примечание 1: фик написан на командный конкурс «Битва за Англию»
Примечание 2 : за этот фик нужно голосовать по критерию «Раскрытие военной темы - личное» (и еще, разумеется, за общее впечатление).
читать дальше– Настоящая гриффиндорская порода.
Вот тут бы наш друг Дамблдор непременно мне возразил, а то и, наверное, полез бы спорить: дескать, все дело не в породе, а в выборе и самоопределении. Только вот что я скажу: Дамблдор может думать, как ему заблагорассудится, но худое дерево ой как редко дает хорошие плоды. Я за свою жизнь и на деревья, и на плоды насмотрелся, можете не сомневаться.
Вот Прюэтты – это была настоящая порода. Будь среди Упивающихся Смертью хоть десяток таких, как они, – Вольдеморту и года не понадобилось бы на завоевание Британии. У него-то кто? Отребье, мусор. Или – что еще хуже – белоручки вроде этого Малфоя. Что?.. Да, вы правы. Я отвлекся.
Прюэтты… Я не очень-то отличал, если честно, кто из них – который, но им это, по-моему, было не в обиду. Их по именам почти и не называл никто, сразу: «братья Прюэтты». Все равно они всегда вместе ходили – не разольешь. В школе были лучшие в выпуске. Я их в аврорах сразу приметил – то есть еще пока учились, конечно. Старательные, дотошные и такие… знаете, чувствовалось, что надежные. У нас ведь таких, чтобы чуть что – и на рожон, всегда хватает. А они были очень спокойные. По-правильному спокойные. Не знаю, может, это потому, что всегда вдвоем были. Вдвоем-то – оно, конечно, спокойнее.
Экзамены я у них принимал. Сам. И они были лучшие. Это я предложил Дамблдору пригласить их в Орден. И, конечно, Прюэтты и тут не подвели. За все время – ни одного промаха, ни одного невыполненного задания. Дневали и ночевали в штабе, первые вызывались на любое дело – пусть самое рискованное. Никто из нас не смог сразу поверить, когда они погибли. Конечно, пятеро против двоих, опытные убийцы, да еще из засады – это не вам шутка. Но Прюэтты… Да что тут говорить…
Простите, что?.. Часы?.. Нет, совершенно не помню. Хотя, погодите… Да, кажется, были часы. Помятые такие, величиной с хорошее кофейное блюдце. Говорите, они принадлежали Фабиану?.. Если честно, не знал. Мне казалось, Прюэтты носили их по очереди. Хотя я уже говорил, что не очень-то хорошо их различал.
…Да все, пожалуй… Нет, впервые слышу. Единственное… не могу сказать точно, но мне кажется, что они никогда не были в любимчиках у Дамблдора. Впрочем, у Дамблдора всегда были очень странные взгляды. Со мной все просто: человек в том, что он делает. А братья Прюэтты все делали правильно.
* * *
– Я их ненавидела.
Есть такая порода людей… как бы это правильнее объяснить... Не то, что бы это именно хорошие люди… Они такие… положительные. Только посмотришь на него – и сразу понимаешь: вот этот никогда не получал штрафных баллов. Никогда не завидовал, не врал, не воровал деньги у родителей и не прятал от друзей конфеты. Этот никогда не провалит экзамена и не предаст любимого человека. И наверняка доживет до глубокой старости, умрет непременно во сне, и у гроба его соберутся десятки искренне оплакивающих его родственников. И вот смотришь ты на такого вот положительного, и прямо тошно делается от того, что сам ты не такой и никогда таким не будешь. Ну, не в этой жизни, уж точно. И еще гаже становится от того, что кажется: он-то тебя насквозь видит. Со всеми твоими скверными и мыслями и поступками.
Знаете, может быть, я сумасшедшая, но у меня всегда было такое чувство, что они притворяются… Ну, притворяются положительными. Как в магловских книжках, когда инопланетянам нужно внедриться на Землю и они надевают человеческие личины и становятся как бы идеальными людьми.
Может, это оттого, что их было двое. Нет, я понимаю, что близнецы не такая уж и редкость, но в Прюэттах, то есть в том, как они держались, мне мерещилось что-то жуткое. Знаете, как у нас девчонки говорили? «Я влюбилась в братьев Прюэттов». Понимаете?.. Не в кого-то одного, именно в «братьев». Только так… В них-то многие влюблялись: с третьего курса в сборной по квиддичу, на всех соревнованиях – первые, вечно в центре внимания.
Их вообще никто не отличал. Знаете, я уверена, что когда учителя спрашивали: «Фабиан Прюэтт», – они понятия не имели, кто из братьев будет отвечать. Потом, уже после Хогвартса, на заседаниях Ордена Феникса я иногда видела на них эти ужасные свитера с огромными буквами на груди. «F» для Фабиана и «G» для Гидеона. Вы, кстати, знали, что у Прюэттов была сестра? Молли?.. Да, это она их вязала. Так вот, мне всегда казалось, что Прюэтты… что они меняются этими свитерами. Глупо, да? Наверное, я все-таки сумасшедшая.
К счастью, в Ордене мы почти не пересекались: я с головой увязла в делах Визенгамота, они были авроры. Но все равно от них нельзя было укрыться: половина разговоров велась о них, в особенности если собирались молодые женщины. Братья Прюэтты то, братья Прюэтты это…
…Да, конечно же, я слышала о часах. По-моему, это единственная вещь, которая была у них одна, понимаете? Одна на двоих, я имею в виду. Они носили их по очереди, вместо талисмана. Вроде как делили удачу пополам… А потом случилась эта мясорубка в Лютном переулке. Шесть человек тогда погибло, да… Прюэтты единственные спаслись. И Гидеон должен был погибнуть – непростительное прямо в сердце. Если бы не эти часы в нагрудном кармане. Именно тогда он и отдал их Фабиану. Сказал, что теперь черед брата воспользоваться удачей.
Но во второй раз эти часы не спасли ни одного из Прюэттов. Да, сначала я не поверила. Никто не верил. Конечно, было много смертей, каждый день кто-то погибал, но Прюэтты… С ними это не вязалось. Совсем.
…Я много думала о Прюэттах и, знаете, теперь мне кажется, что их история закончилась правильно. Слишком уж они были хороши, если вы понимаете о чем я… И да, не представляю, как бы они смогли существовать по отдельности, а ведь им бы это пришлось: заводить семью, растить детей… А вот в легенде им самое место.
* * *
– Да уж, легенда вышла красивая, ничего не скажешь. Двое против пятерых… Хорошо хоть не против дюжины оборотней, да еще толпы мертвяков в придачу.
Трое нас было. Впрочем, от Красавчика толку было мало: как дошло до дела, он сразу осел на пол, только рот разевал и хлопал глазами как девчонка… Красавчик – это мы Блэка так называли. Он-то, конечно, красавчиком никаким не был, красавчик был старший, ну а Блэк при любом упоминании о брате бесился, что твой вурдалак, загляденье просто. Вот мы и издевались.
В общем, всю работу пришлось делать нам с Хмырем. Два на два, все по-честному, прямо как в дуэльном клубе. Я-то на самом деле их убивать и не собирался, чего зазря чистую кровь лить. Да и парни Прюэтты были неплохие. Хоть и гриффиндорцы, но не из шизанутых. С пониманием… Хотя, если подумать, то они, конечно, предатели, как ни крути. Ладно, над этим пусть умные люди думают, мое дело маленькое…
Насчет Хмыря не знаю – он всегда был скользкий тип, но я-то и впрямь хотел их просто припугнуть. Вот только эти парни оказались просто бешеные. Я многого навидался, но страшно мне было только раз. Там, с Прюэттами. Они были как… как будто и не люди вовсе…
Нет, часов я никаких не видел. Как-то не до того было, а потом… потом мне не очень хотелось на них смотреть. Так что мы с Хмырем взяли Красавчика и свалили оттуда по-быстрому…
А про часы я знать ничего не знаю, так и зарубите себе на носу.
* * *
– Наверное, я единственный, кто знал, что так и будет.
Знал, но ничего не мог изменить.
Гидеон был оборотнем – та самая заварушка в Лютном переулке. Все-то были уверены, что Прюэттам повезло… Глупая случайность: всего один укус. Да и не укус даже – порез, словно след от режущего заклятия. Такая малость…
Конечно же, они пришли ко мне. Они ведь знали, что я – оборотень. Все в Ордене об этом знали. Нет, конечно, Прюэтты не избегали меня – хотя среди орденцев были и такие, – но разговаривать нам случалось крайне редко. В школе они учились двумя курсами младше – это почти пропасть. В аврорат дорога мне была заказана… Я был болен, несчастен и скучен. Они подавали большие надежды и лучились энтузиазмом. О чем нам было говорить?
А чем я мог помочь… потом? Я не мог разделить с ними свой опыт. Мне ведь было известно совсем другое: как жить с этим проклятием, расти вместе с ним, не знать и не помнить себя – другим. Но я не знал, каково это – разом лишиться всех ожиданий, всех надежд на нормальное человеческое будущее.
Они хотели скрыть – и я не стал их отговаривать. Конечно, вы можете сказать, что я поступил безответственно. Да, тысячу раз безответственно, но вы никогда не были на моем месте, не так ли?
Я знал, как это делать – скрывать свою болезнь. И еще я знал, что нельзя скрываться бесконечно. Но их ведь было двое, и они были чертовски умны.
Конечно же, я никому не сказал. Ни слова – вплоть до этого дня…
Я видел, как это убивало их. Их обоих. У меня никогда не было братьев и сестер и, пожалуй, теперь я рад этому. Конечно, были друзья, но они воспринимали мою болезнь скорее как игру, как интересное приключение. Но чувствовать… каждой своей клеточкой чувствовать боль родного человека… И еще страшнее – знать, что своей болью ты убиваешь другого…
Конечно же, Гидеон вел себя безупречно… Вы знаете о часах?.. Гидеон тогда отказался их носить в знак того, что удача теперь нужна только одному. Конечно, он и сам понимал, насколько этот жест лишен смысла. Разве мог Фабиан жить обычной жизнью, завести семью, зная, что брату это недоступно? Разве оставил бы Гидеона одного?
Так они и прожили те месяцы – каждый со своей болью. Во всякую минуту, все дни и ночи, кроме тех, когда на небе была полная луна, они рвались работать. Самые опасные и самые нелепые задания, самые дерзкие предприятия, самые громкие подвиги... Пытались забыться? Искали смерти?
Вы теперь знаете все, что хотели? Тогда я прошу вас: пусть эта история останется между нами…
* * *
– А историйка-то банальнейшая… Грязноватая, некрасивая и банальная – с какой стороны ни посмотри. Впрочем, мне такие как раз по вкусу, вы знаете...
Какие бы странные и удивительные вещи ни случались на этом свете – причина всегда в них. В маленьких золотых кружочках. Ну а тот, кто этого не видит, либо лицемер, либо дурак. Нет, есть еще, конечно, и сложные души вроде вас. Только уж не обижайтесь, ради Мерлина. Но таких – один на миллион, да и то многовато будет.
А эти Прюэтты были беднее слепого нюхлера. Но в молодости-то каждому хочется покрасоваться, перед девочками что-то эдакое изобразить… Говорю же, банальнейшая история. Ребята-то они были молодые, горячие – вот и откусили больше, чем проглотить могли.
Знаете, почему вы мне нравитесь? Вы передо мной ничего не изображаете. Я-то знаю, как я действую на людей. Стоит мне появиться, – такому грязному, подлому и пошлому до кончиков ногтей – все тут же вспоминают о своих добродетелях – большей частью мнимых, – втягивают животы и начинают корчить из себя благородных воинов из старинных преданий. Знали бы вы, как это утомляет…Конечно, во всем мире подлого и грязного – только старина Наземникус…
Так вот, Прюэтты были, как вы. В смысле, что не изображали. Они-то сразу поняли: я всякую подлость в человеке всегда вижу. Со мной хитрить не надо – и я с вами хитрить не буду.
Вы, конечно, не поверите, но мне жаль, что они погибли. Я ни о ком никогда не жалел, по родной матери слезинки не пролил, а этих двоих мне жаль. Было в них что-то такое…
Ладно, я знаю, вы человек деловой, вам мои сожаления ни к чему. Давайте о деле.
…Понятия не имею, где они нашли эти часы. Если бы меня каждый раз спрашивали, откуда я беру свое барахлишко, я бы за жизнь не продал и латунного подсвечника. Может, на обыске у того хмыря отобрали. В Лютном переулке и не такое можно найти, если постараться.
Я-то сразу понял, что это за часики – там и одного взгляда было достаточно. Конечно, большинство бы их от собственной задницы не отличили, но я всегда разгляжу стоящую вещь. И не из книг это, тут книги не помогут, тут надо все своими пальцами общупать, на пузе излазить… почувствовать, понимаете?..
Конечно же, никакие это были не часы. Только безмозглый идиот мог этого не разглядеть, а у ребят мозги имелись. Не в обиду многим… Ну а что Прюэтты сразу в них не разобрались – так даже мне такие штуки за жизнь всего два раза в руках держать приходилось.
Да при чем здесь хроновороты?.. Ладно-ладно… Хроновороты – бросовый товар, я вам таких с десяток на черном рынке нарою… Не нужно? Как хотите, могли бы и договориться…
Такие часики нужны, если хочешь что-то надежно спрятать. Как в сейф. В «Гринготтсе» вы золотишко свое укладываете в пещерку – оно, конечно, говорят, надежно, но все-таки мало ли что… Тут и землетрясение может случиться, и еще какой катаклизм… Грабителей никто не отменял, да и гоблины, как ни крути, народец честный, но ушлый. Вот тут уж не спорьте, ладно?..
На самом деле единственный по-настоящему хороший способ спрятать вещь так, чтобы никому не пришло в голову ее искать, – это спрятать во времени. Ну или, если хотите, вне времени. Теперь понимаете? Часы – это что-то вроде ключа. Изящная вещица и, надо заметить, изрядно дорогая. Так что какие-нить фамильные подштанники или серебряные вилки никто с их помощью прятать не будет. Это Прюэтты верно рассудили.
…А тут вообще все просто. Часики-то были с хитростью – как все эти гоблинские вещички, – но довольно глупые. Их нельзя украсть – сразу чувствуют нового хозяина. Но пока передаешь их из рук в руки, вроде как дремлют. Вот Прюэтты и менялись. Фабиан?.. Да нет, ерунда все. Этих двоих даже родная мать не могла отличить. Вот они состорожничали и разыграли эту комедию – для Люпина или для кого еще. Мне-то почем знать.
Главная сложность там была в другом. Ключик-то открывает дверку только в определенное время, соображаете?.. Но парни были дотошные, если уж за что возьмутся – не отступятся. Вот они и мудрили с часиками каждое полнолуние, ждали, значит…
Так их и убили. В полнолуние. Видать, не я один был такой догадливый… Подстерегли и… сами знаете, как оно бывает.
А часики с тех пор исчезли. Как в воду канули.
* * *
– Конечно, кое-что верно, но по существу – мимо цели. Долохов был фанатик, маньяк – назовите еще хоть двадцать эпитетов и попадете в точку. Ему можно было эти часы под самый его кривой нос сунуть – нипочем бы не догадался, что перед ним. Фанатизм редко идет рука об руку с умом. Вот почему фанатики – самые плохие солдаты.
Ну а насчет денег… Наземникус – шкура, и вы это знаете не хуже меня. Сам ничего за наживой не видит и других меряет по своей мерке. Вот ему всюду деньги и мерещатся.
Впрочем, я и сам бы ни за что не догадался, если бы не Регулус. Мне он почему-то доверял. Скорее всего, чувствовал: меня, как и его, не слишком-то любили. А, может, все дело было в том, что я ненавидел его брата… Люди порой сближаются по очень странным причинам.
Регулус был большая умница – не чета своему брату, вот только мало кто воспринимал его всерьез. А стоило бы. Конечно, в драке проку от него не было никакого, но там, где нужно было поработать мозгами, ему не было равных. Можете поверить, мне нечасто случается говорить о людях такие вещи.
Именно он и раскопал эти часы. Раскопал, чтобы отдать первому же аврорскому патрулю.
Первое время я не воспринимал нытье Регулуса всерьез: он порой бредил самыми фантастическими идеями. Но потом он кое-что объяснил, и все наконец встало на свои места.
Вы ведь слышали о той мясорубке в Лютном переулке? Я был там. Не самое приятное воспоминание, но именно оно долго не давало мне покоя. Вы знаете, я редко ошибаюсь в подобных случаях. Прюэтты были мертвы. Оба.
Если вам будет от этого легче, знайте: это не я их убил.
* * *
– Помните старый миф о братьях Диоскурах? Один попал в царство Аида, другой – на Олимп, а потом они каждый день менялись местами. Почему-то все считают, что это история о братской преданности. Дескать, какая огромная жертва – поделиться местом на Олимпе. И никто не видит, что это самая большая трагедия, которая только может случиться с любящими братьями. Они ведь никогда больше друг друга не видели…
Вы когда-нибудь задумывались о том, как воспринимают мир близнецы? Они вместе с самого рождения. Это все равно что каждую минуту видеть перед собой зеркало, – но зеркало живое, дышащее, думающее вместе с тобой. Если ты знаешь жизнь только как жизнь на двоих, то все остальные кажутся тебе ненормальными. Думаю, мы все представлялись Прюэттам уродами, у которых ампутировано главное – их половинка.
…Так вот, можете не сомневаться: Прюэтты прекрасно знали, что внутри часов. Откуда?.. От Регулуса, конечно. Он сам отдал часы Гидеону и Фабиану. Они дружили, разве вы не знали? Это давно было, еще до того, как они в Хогвартс попали. Регулус-то, несмотря ни на что, был хороший мальчик. Только… как бы это правильнее вам сказать? Запутавшийся.
Он не мог не понимать, что Сами-Знаете-Кто обнаружит пропажу. Что было бы потом – мне не хочется думать. И к кому Регулус мог пойти? Брат не пустил бы его на порог. Друзей – ну, вы понимаете, настоящих друзей – у него больше не было. Оставались Гидеон и Фабиан. Откуда он мог знать, что все выйдет именно так? Легендарные братья Прюэтты… Признаться, я тоже тогда считал, что они неуязвимы.
Конечно, Регулус запаниковал, когда узнал о гибели Прюэттов. Об их первой гибели, разумеется. Он-то единственный знал, что ключ в часах был только для одного человека – а, значит, в облике второго брата оттуда вернулось что-то еще…
…Я помню, где они сидели в тот вечер, – последний перед второй смертью Прюэттов. Вот тот крайний столик, у окна. Да, вдвоем. Наверное, это был единственный раз, когда я видел Фабиана одного, без брата. Или это был Гидеон? Я тоже никогда не умел их различать…
* * *
Я знаю, они не верили мне, но я единственная умела их различать. Так что я все знала. С самого начала знала, кто оставался и кто уходил в каждое из полнолуний.
Я любила их. Я не была частью их мира – и понимала это. Но я любила их.
Что я могла сказать Фабиану той ночью, когда он положил передо мной эти часы? «Останься, потому что я люблю вас и хочу спасти хотя бы одного»? Смешно. Они не могли жить поодиночке.
Я засунула часы в дальний угол комода и накрыла двумя недовязанными свитерами.
Фабиан тогда сказал: «Если все это закончится, отдай часы ребенку, который родится». Но через три месяца родились Фред и Джордж. Близнецы.
И я оставила часы на прежнем месте.
По крайней мере, теперь у меня было кому вязать эти дурацкие свитера.
@темы: Орден Феникса, Джен, Фик, братья Прюэтты, Конкурсная работа, Выкладка 22, Текст
